Модератор - Владимир Кириллов, генеральный директор ТКБ Инвестмент Партнерс

Участники:

• Илья Смирнов, заместитель директора департамента коллективных инвестиций и доверительного управления Банка России
• Алексей Антонюк, генеральный директор ЗАО «Газпромбанк - Управление активами»
• Сергей Дюдин, генеральный директор, руководитель департамента портфельных инвестиций ВТБ Капитал Управление Активами
• Андрей Жуйков, председатель совета директоров АО «РЕГИОН Эссет Менеджмент»
• Ирина Кривошеева, председатель Правления, генеральный директор УК «Альфа-Капитал»
• Вадим Мухачев, генеральный директор АО "Ай Кью Джи Управление Активами"
• Владимир Соловьев, генеральный директор УК "Райффайзен Капитал"

Стенограмма:

Владимир Кириллов: - Добрый день, уважаемые дамы и господа. Рад приветствовать вас на нашей сессии «Актуальные вопросы индустрии управляющих компаний». У нас пока все занимают места. У нас также ожидается Вадим Ухачев... Нет, все, уже не ожидается, стул уже убрали. Хорошо. Тогда, значит, у нас все в сборе и мы можем начинать.

У нас сегодня очень интересный состав участников, потому что они представляют собой как универсальные управляющие компании, так и те, у которых есть фокус на отдельных видах деятельности. И, соответственно, у нас есть сегодня возможность поговорить с ними о перспективах развития рынка коллективных инвестиций на ближайший год, на ближайшие годы, и, соответственно, как те изменения регуляторные, регуляторные новации, о которых мы услышали сегодня, повлияют на этот рынок, на бизнес управляющих компаний, что, собственно, происходит, какие возможности дают удаленная идентификация, диджитализация… То есть все те вопросы, которые собственно сегодня у нас на слуху, которые обсуждались в ходе пленарной сессии, и мы имеем возможность сегодня более глубоко эти вопросы рассмотреть именно с точки зрения уже бизнеса управляющих компаний.

Ровно год назад, выступая на конференции НАУФОР, я тогда сказал о том, что считаю, что отрасль коллективных инвестиций находится в кризисе. Была большая дискуссия по поводу этого: находится - не находится. И, с одной стороны, можно увидеть, что этот год оказался достаточно динамичным для управляющих компаний и для рынка в целом. И вместе с тем, как бы, то, что я адресовал тогда, те факторы, которые меня беспокоили лично, они, собственно, продолжают действовать, и некоторые даже усиливаться. А именно: это сокращение количества институциональных инвесторов на рынке, то есть это укрупнение пенсионных фондов, укрупнение страховых компаний. Это сокращение маржинальности бизнеса. И по итогам 2017 года вот те, кто читал рейтинг «Эксперт РА», там вышла статья с громким заголовком у топ-20 управляющих компаний выручка сократилась на 25%, в силу того, что собственно, как бы, сокращаются ставки, сокращаются доходности, и, собственно, сокращаются и комиссии, которые платятся управляющим компаниям институциональными инвесторами. Все, с одной стороны, достаточно благополучно выглядит...

Да, и последнее то, что происходит, то, что совсем может или не может, вот мы сегодня порассуждаем на эту тему, привести индустрию в состояние кризиса - это собственно изменения в 75-ФЗ, которые были предложены, которые были инициированы. И сегодня, я считаю, что председатель Банка России поставила точку в этом вопросе, сказав, что изменениям, собственно, этим быть, но вопрос обсуждается. Вот, я рад, что мы со стороны НАУФОРа активно участвовали в дискуссиях, прося о некой отсрочке. Такая вроде как отсрочка будет предоставлена, потому что мы активно инвестировали в предыдущие годы в развитие этого бизнеса. Это не так все быстро перестроить для управляющих компаний, как хотелось бы.

Но, тем не менее, за пенсионными резервами мы с вами реалисты, последуют пенсионные накопления, и это будет достаточно сильный, наверное, удар по рынку с точки зрения того, как он будет выглядеть там, я не знаю, какой срок, может быть, Илья Владимирович прокомментирует сегодня, что обсуждается в качестве переходного периода. Но через 3-5 лет, возможно, рынок изменится до неузнаваемости. Успеют ли к этому моменту управляющие компании изменить свой бизнес, насколько это сильный удар для них с точки зрения как бы бизнес-стратегии? Вот это то, что я бы хотел сегодня услышать. И, конечно, нас радует то, как активно развиваются розничные направления, доверительное управление. Здесь представлены у нас ряд очень крупных игроков в этой области.

Но также, наверное, нас может беспокоить ситуация, в которой, как сегодня опять-таки, председатель Банка России сказала, что 96% ИИСов и 85% денег частных инвесторов сосредоточено в трех компаниях. Она не уточнила, в каких имелось в виду - в управляющих или брокерских, но вот такая фраза была. Соответственно, если посмотреть, опять-таки, на рэнкинги, пять управляющих компаний по ПИФам крупнейших, они практически половину или больше половины этого рынка занимают на сегодняшний день. Хорошо это или плохо для рынка мы тоже сегодня можем об этом поговорить.

Итак, я хотел бы предоставить слово, начать дискуссию с того, что мы сегодня как раз начнем с тех компаний, для которых вот те изменения в 75-ФЗ несут непосредственную, скажем так, угрозу текущей структуре их бизнеса. И здесь, может быть, я попрошу тогда Андрея Жуйкова как раз начать с этого вопроса, и коллег, которых также это беспокоит, после этого дополнить.

Андрей Жуйков: - Сразу прямо угрозу, не надо меня пугать. Если говорить про самостоятельное размещение, то, в принципе, этот процесс был ожидаемый, потому что пенсионные фонды растут, они консолидируются, это уже большие институты, которые могут действительно позволить себе самостоятельную экспертизу инвестиционную. С другой стороны, будет ли происходить это быстро? Я не думаю, что это будет происходить быстро, даже с учетом принятия документа по пенсионным резервам по самостоятельному размещению. У нас фонды, в принципе, с точки зрения депозитов и так сейчас имеют возможность пенсионные резервы размещать самостоятельно. То есть, если это и коснется рынка корпоративных облигаций, то это скорее будут облигации до погашения, в портфели покупаемые. А все остальное с высокой долей вероятности останется, даже, скорее всего, останется. Основная разница здесь заложена в структуре расходов на управляющую компанию. То есть в случае пенсионных резервов - это расходы за счет пенсионных резервов. Соответственно, если пенсионный фонд создает компетенцию по управлению активами у себя, фактически он производит уже из расчета собственных средств. То есть в случае со сторонней УК - это все-таки расходы. Поэтому ничего с точки зрения пенсионных резервов не изменится.

Управляющие компании останутся. Другой вопрос, что какие это будут управляющие компании? Это будут по одной управляющей компании на каждый большой пенсионный фонд, который входит по факту в ту же пенсионную группу или финансовую группу, или это будут рыночные компании. Вот это на самом деле основной вопрос, который я вижу.

С точки зрения пенсионных накоплений, если это произойдет, там ситуация кардинально другая именно сегодня. То есть в случае с пенсионными накоплениями изменения в 75-ФЗ предусматривают, что фонд сначала получает вознаграждение, а потом тратит их на управляющую компанию, на спецдеп. И более того, текущий Налоговый кодекс подразумевает, что это не идет в расходы, это идет с чистой прибыли. То есть, в этом случае да, если те, кто считает деньги, большие фонды, то, возможно, им там проще создавать свою компетенцию по управлению активами. Но на самом деле, вот эти все попытки создания там своих компетенций, они рано или поздно приводили к тому, что все-таки, ну, фонды, которые ориентируются на рыночное инвестирование, ищут те управляющие, ну все-таки которые специализируются на каких-то продуктах.

Что касается инвестиций, чтобы создать полноценную систему… То есть в последние годы действительно пенсионные управляющие очень много вкладывали в технологии, то есть нам приходили новые планы счетов, нам приходил «40-60», сейчас МСФО-9, экономическое обоснование всех сделок. И по факту те, кто видел это вперед, то есть готовились к этому. Например, наша компания, сегодня уже все сделки проходят предварительный контроль. То есть в электронной системе управляющий не имеет доступа к ВИКу напрямую, а через систему, которая полностью проверяет все пенсионные декларации, которые у нас есть по клиенту, наши внутренние лимиты, а также экономическую эффективность по «40-60». То есть управляющий не может купить бумагу, которая сходна по дюрации с другой бумагой и по риск-качеству, но в стакане сейчас можно увидеть более эффективную. Я думаю, что повторить эту систему и создать это потребуется, ну, наверное, года два с половиной и инвестиций немалых. Наверное, действительно важно, чтобы был какой-то переходный период. То есть и частично эти инвестиции бы отбились. Но пока вот какой-то угрозы я даже не вижу ни с точки зрения законодательства, а основная угроза - это то, что у нас рынок пенсионных фондов в ближайшее время будет состоять из 10 пенсионных фондов, как мне кажется, которые будут иметь 95% рынка и 8 из которых будут как минимум государственными, то есть которые будут, очевидно… Ну просто все чаще в каких-то условиях конкурса, которые вроде бы являются конкурсами по отбору пенсионных управляющих компаний, видим такие критерии, как обладающие большим весом, как наличие государственных компаний в структуре собственности управляющей компании. Вот.

Владимир Кириллов: - Андрей, означает ли это, что вы будете менять как-то структуру своего бизнеса, вкладывать в развитие новых направлений, хоть вы и не рассматриваете как угрозу, но как особенность рынка на ближайшие годы?

Андрей Жуйков: - Да, однозначно. И мы начали это делать в позапрошлом году. Единственное, что это крайне тяжело и невозможно практически сделать в рамках текущего бизнеса, потому что эти люди, которые работают… Ну, когда у тебя там 70 пенсионных счетов, которые требуют ежедневного расчета РСА, у которых у каждого своя методика расчета справедливой стоимости, и еще вчера была одна, а сегодня другая, вот текущая инфраструктура она исключительно еле тащит ту нормативную и регуляторные изменения, которые происходят. И требуются все новые и новые программисты, все новые и новые люди. И этот процесс он просто не имеет остановки. Пока я не вижу, чтобы он останавливался, а ком только растет с точки зрения незавершенных IT-задач. Поэтому мы в своей структуре выделяем отдельные бизнес-направления, которые, ну, если говорить о перспективах (что-то я как-то очень много говорю, ну, давайте, раз вопрос поступил), то действительно мы видим сейчас вот год спустя, наверное, появилось колоссальное количество предпосылок, которые позволяют произвести наконец перераспределение от того пирога, который есть на депозитах - это 26 трлн, на сторону фондового рынка. И действительно мы оцениваем, что ближайшие 2-3 года, я думаю, 3 года, процентов 20-30 этого пирога однозначно уйдет на фондовый рынок. Главное, чтобы они не ушли в ИСЖ, как происходит сегодня. Это отдельный вопрос. Как предоставить людям возможность покупать тот продукт, который им действительно нужен, и который является при покупке его вознаграждение, то есть как продавца, так и предоставляющего продукт является справедливым.

Я думаю, что вот те направления диджитал, то есть толчок маркетплейса, то есть когда я впервые услышал презентацию Швецова Сергея Анатольевича на Финтеховском форуме осенью в Сочи прошлого года, я не поверил, что так быстро может реализовываться, как сейчас, когда на прошлой неделе были протестированы несколько прототипов маркетплейса, и что это продукт, скорее всего, в начале следующего года взлетит. И тогда мы получаем некий прозрачный инструмент, в котором люди, которые до этого искали депозиты, они увидят и другие финансовые инструменты, кроме депозитов - облигации, это могут быть биржевые ПИФы, облигации, там могут быть какие-то структурированные продукты. Но к этому месту, ну, к маркетплейсу еще есть идея прицепить ботов, то есть искусственный интеллект в какой-то степени по мере его развития, который будет подсказывать человеку, то есть, исходя из его риск-профиля… То есть была сначала идея классифицировать все продукты под одну гребенку, их показать, четко выделив комиссию по каждому продукту, чтобы клиент не заплатил лишнего. Но это, в принципе, сделает автоматика, которую мы сможем научить. То есть в этом случае, если мы создадим клиенту некую экосферу, защитим его, то есть некое единое место, в котором, ну, вот мы все живем в телефонах, мы с ним не расстаемся, мы спим, когда он рядышком находится. То есть некое место, в котором, ну, прежде всего, наши дети быстрее всего это поймут, и поколение, из которого можно управлять всеми своими финансами в разных банках, разными инвестиционными продуктами, и еще быть уверенными, что робот, который там есть, если ты ему доверяешь, он не даст тебе купить ИСЖ сегодня пятилетнее с комиссией на входе 10% с опционом на какую-нибудь непонятную там, несколько бумаг, которые вырастут или упадут. То, наверное, вот это то будущее, которое я бы хотел видеть. И в конечном счете того удовлетворенного клиента, который не будет обманут. У нас вот тот шанс, когда на рынок может придти несколько миллионов новых физических лиц, а не ежегодные приходящие там 200 тыс. на фондовую биржу и 200 тыс. уходящие с нее без денег. То есть я надеюсь, это наш шанс. И вот мы все должны не повторить ту историю с одноразовыми клиентами.

Владимир Кириллов: - Хорошо, Андрей. Спасибо большое. Мы обязательно еще поговорим сегодня более подробно про видение других управляющих компаний по диджитализации. А сейчас я хочу еще попросить немножко рассказать про видение того, как изменится структура бизнеса в случае отсутствия возможности управлять пенсионными деньгами Алексея Антонюка - «Газпромбанк» «Управление активами» и Сергея Дюдина - «ВТБ Капитал Управление активами», которые также сегодня активно управляют этими средствами.

Алексей Антонюк: - Добрый день. Спасибо большое за слово. Ну, наверное, мы находимся в относительно хорошем положении, потому что как управляющая компания мы достаточно диверсифицированы с точки зрения бизнеса. Несмотря на то, что с точки зрения структуры активов под управлением у нас это абсолютное большинство - это закрытые паевые инвестиционные фонды, с точки зрения выручки все направления бизнеса находятся плюс-минус в сопоставимых пропорциях. Теперь что касается управления пенсионными средствами, деньгами. Вот когда сегодня Эльвира Сахипзадовна на этой трибуне сказала, что, скорее всего, черед пенсионных накоплений придет, ну, наверное, всем надо уже смириться и думать, как выживать, но мне вот в этой части немножко внутренне непонятна следующая ситуация.

Понятно, зачем это делается. Регулятор говорит о том, что средства должны инвестироваться правильно, инвестиционный процесс должен быть отлажен, а риск-менеджмент должен быть хороший. Но, ведь есть такая ситуация, такое явление, как риск-управляющий. Он тоже должен быть определенным образом диверсифицирован. А здесь получается какая ситуация, что как бы не получалось так, что регулятор, по сути, будет стимулировать прямо или косвенно к тому, что всем пенсионным фондом будет управлять одна инвестиционная команда. Вот кто на рынке так сказать давно и инвестиционщик по профилю, знает, что любые профи на рынке рано или поздно ошибаются, и ошибки эти существенны. Да, здесь мы не говорим о том, что результаты управления будут отрицательные, но мы говорим о том, что результаты управления могут быть, ну, скажем так, существенно ниже медианы рынка, либо отставать от своих бенчмарков. Поэтому, с моей точки зрения, регулятор помимо того, что дает возможность пенсионным фондам самим самостоятельно осуществлять инвестирование средств, наверное, должен все-таки предусмотреть какие-то механизмы стимулирования для пенсионных фондов заниматься диверсификацией рисков инвестиционной команды. То есть тех, кто принимает инвестиционное решение. И мне кажется, что, наверное, рано или поздно рынок придет к этому состоянию. Почему? Потому что любой разумный фан-менеджер, любой разумный менеджер, который управляет крупным негосударственным пенсионным фондом, будет все-таки заинтересован в наличии более-менее стабильного результата его инвестиций. Соответственно диверсификация рисков управляющих, то есть размещение портфелей под управление нескольких инвестиционных команд, оно, безусловно, положительно сказывается на достижении этого результата. Это, наверное, первая часть.

Что касается в целом структуры бизнеса, и того, будем ли мы его пересматривать или не будем. Ну, даже если пенсионные фонды будут сами управлять деньгами, естественно, что мы будем бороться и участвовать во всех конкурсах, потому что у нас для этого есть все возможности с точки зрения инвестиционной экспертизы и так далее.

Я могу со своей стороны сказать, что за последние полтора года направление управления средствами пенсрезервов в принципе, с точки зрения поддержки, наверное, было самым трудным управлением для управляющей компании. Потому что внедрение вот этих вещей, как единый план счетов, отчетностей, риск-менеджмента и так далее, и тому подобное, конечно, потребовало достаточно больших ресурсов как финансовых, так и организационных. Но, тем не менее, уже, что называется, деньги потрачены, этап создан и теперь, безусловно, надо будет пытаться стремиться к тому, чтобы все-таки пенсионные фонды были сами заинтересованы отдавать какую-то часть своих средств под управление рыночных управляющих компаний. Я думаю, что никакого Армагеддона на рынке не случится, я думаю, что какой-то разумный баланс интересов на рынке сложится. Но все-таки еще раз говорю, что очень бы хотелось, чтобы регулятор все-таки задумался о том, чтобы были какие-то стимулы к диверсификации рисков управляющего.

Владимир Кириллов: - Спасибо, Алексей. Сергей тогда, пожалуйста.

Сергей Дюдин: - Навеяло просто, один пример боком идет. Когда еще в Казахстане существовала пенсионная система, ее не слили в единый государственный фонд, там было где-то 5-7 независимых, то, что у нас называется НПФов, по принципу то, что, худший выбывает. И это привело к тому, что результаты этих НПФов были практически идентичны. Никто не рисковал, никто не отклонялся и, более того, такое впечатление, что они между собой даже договаривались. Поэтому отклонение в доходности было практически несущественным, какие-то сотые проценты.

Что касается ситуации с НПФами, я тут, наверное, соглашусь с обоими коллегами, и, наверное, просто этот сценарий, ну, мне видится, он реализуется в следующее. Что НПФам будет нужен независимый бенчмарк, какая-нибудь экспертиза сторонняя. И соответственно основные средства будут внутри НПФа. То есть, я верю, что будет диверсификация по управляющим, но она будет более формальной. Мы уже убедились, что в этот сложный период, который сами представители ЦБ назвали «регуляторным цунами», именно управляющие компании выступали для НПФов теми проводниками решений, сложных решений, чтобы адресовать новую регуляторику, и готовили это всё, и сделали решение на своей стороне. Я думаю, что такая ситуация продолжится, но довольно-таки быстро НПФы, имея такие бенчмарки и ролевую модель на стороне управляющих, основные средства заберут внутрь компании. И последствия негативные для управляющих компаний, наверное, наступят быстрее, чем ожидают коллеги и, может быть, даже сам регулятор.

Владимир Кириллов: - Но считаете ли вы тогда, Сергей, что будущее за универсальными управляющими компаниями, которые управляют всеми возможными классами активов и инструментами, или хотя бы там ЗПИФы, ПИФы, ДУ, либо на рынке могут также существовать небольшие компании, не являющиеся универсальными, делающие, в том числе, решения для пенсионных фондов?

Сергей Дюдин: - Ну, как всегда. То есть на рынке выживают какие-то нишевые структуры и глобальные монстры, которые, ну, условно, которые универсальны и занимаются всем.

Владимир Кириллов: - Спасибо. Ну, как слушатели наши слышат, у нас сегодня такие довольно миролюбивые настроения относительно этих изменений, нету какого-то перца в этом смысле. Но я думаю, что он, возможно, вот Вадима я вижу Соскова. Мы не отнимаем у тебя хлеб.

Вадим Сосков: - Завтра утром.

Владимир Кириллов: - Да, завтра утром. И там же будет и вот Илья Владимирович участвовать. Да, Вадим завтра зажжет. Но я просто хочу, как бы, сказать в целом, чтобы участники нашей дискуссии тоже понимали, подготовились к завтрашней дискуссии.

У нас в России, к сожалению, сложилась такая ситуация, когда мы закрепостили. Мы сказали о том, что мы не смотрим на ситуацию с аффилированностью управляющих компаний и пенсионных фондов, точнее, смотрим только на формальное ее отсутствие и вместо, как бы, развития активной конкуренции, то есть мы, собственно, как бы, закрепостили эту ситуацию на многие годы, что и привело к следующему шагу - а давайте тогда уже отдадим всю эту возможность для управления в пенсионные фонды, зачем нам этот финансовый посредник в виде управляющей компании. Это, на мой взгляд, для российского рынка плохо, потому что мы действительно, как бы, теряем возможность диверсификации. Мы должны с вами понимать, что с рынка, если в принципе, как бы, с рынка вообще не уйдут негосударственные пенсионные фонды вместе с деньгами, с 2 трлн пенсионных накоплений, если они не будут там в распределительную систему помещены, то с рынка управляющих компаний (не с рынка управления активами, а с рынка управляющих компаний) вот эти 2 трлн уйдут. И то, что есть сегодня, - это соответственно ЗПИФы в значительном объеме, и, собственно, если говорить про рыночные, совсем рыночные инструменты - это ПИФы и ДУ для розничного широкого инвестора, то пока там недостаточное количество средств и 250 млрд в ПИФах, и темпы прироста пока они не смогут заместить, конечно, тот объем средств, который в пенсионной системе. И, соответственно, возникает большое количество вопросов, ну, как здесь прозвучало. Армагеддона, может, не будет, но, на мой взгляд, качество управления может снизиться, потому что просто их лучшие управляющие могут пересесть в пенсионные фонды.

Мы с вами, по сути, переходим к некой голландской системе управления активами, где пенсионные фонды управляют всеми ключевыми активами и, соответственно, отдают управляющим компаниям так называемый портфолио - узко специализированный. Но здесь законодательство пока тоже не очень готово дать возможности пенсионным фондам для достаточно широкого инвестирования. Да, будут проходить стресс-тесты, будет как-то расширяться инвестдекларация, но это такой процесс достаточно долгий. Значит, соответственно управляющие компании с средствами пенсионных накоплений и резервов ждет участь, видимо, либо быть бенчмарком, подстегивать собственных управляющих, то есть когда там собственный будет управлять, не знаю 100-200-300 миллиардами, ну и мы дадим 1-10 млрд еще одной какой-нибудь и будем своих наказывать, если они плохо управляют, ну либо, наоборот, поощрять. И это, скорее всего, та участь, к которой мы, видимо движемся.

Чтобы нам эту тему немножко закрыть, перейти к следующей, я Илью Владимировича, зная, что он активный апологет, собственно, того, чтобы дать пенсионным фондам управлять самостоятельно, хочу попросить сказать здесь пару слов, как реплику некую. То есть, беспокоит ли регулятора тоже вот это потенциальное существенное изменение рынка управления активами, перемещение вот этих центров компетенций собственно в другие структуры? И мы перейдем к следующему вопросу.

Илья Смирнов: - Спасибо. Собственно говоря, регулятора, конечно, это беспокоит, но регулятора беспокоит и другая сторона проблемы, когда у нас получается фактически то, что вы уже говорили, отсутствие конкуренции на рынке, когда компания знает, что хочешь - не хочешь, к ней деньги придут. Может быть не к ней персонально, но на рынок деньги придут. Соответственно, что нас смущает? Нас смущает, скажем так, в значительной степени то, что рынок становится более, предложение новых продуктов, предложение новых идей, предложение новых инвестиционных стратегий, оно до определенной степени, как, может быть, это просто регулятору так видится, потому что мы не видим конкретный набор продуктов, но их становится как-то все меньше, они все более сужаются и более ограничиваются.

И откуда была эта идея - разрешить пенсионным, по крайней мере, на уровне пенсионных резервов самостоятельно инвестировать средства? Ну, как справедливо было замечено, НПФы и так уже инвестируют, могут инвестировать значительный объем средств сами. Дополнительное разрешение инвестировать - это возможность для НПФа, это не обязанность. Соответственно, как вы же справедливо замечали, что у управляющих компаний есть огромные компетенции. Они внедрили МСФО, они внедрили новый план счетов, у них есть экспертиза не только по стратегии инвестирования, которая, мы надеемся, что у НПФов тоже в определенной степени присутствует, но и по тактике инвестирования - почему выбрать такой актив, почему выбрать такой актив, как это задокументировать, как это донести до совета директоров, до лица, принимающего решение. Сейчас как это донести, как это продать на этапе мониторинга портфеля, как потом объяснить регулятору, что сделка была заключена и реализована в интересах клиента? Это огромный пласт компетенций, которых у НПФов нет.

У НПФов, как вы справедливо заметили, сейчас нет компетенций, нету людей. Вообще проблема с людьми у нас на рынке, проблема с компетенциями у нас на рынке мне кажется одной из наиболее существенных, потому что у нас денег больше, чем способных качественно и хорошо ими управлять. В том смысле, что мне персонально было бы очень приятно, если бы у нас рынок рос бы не только в деньгах, но и еще и в числе управляющих компаний, в числе экспертов, с которыми можно вести интересный диалог.

Соответственно, возвращаясь обратно к НПФам, наличие таких компетенций позволяет им продавать себя не как универсального управляющего, который может сделать все, что угодно - хотите, я буду вам управлять акциями, хотите, я будут управлять облигациями. Вам недвижка? Ну, давайте я вам и недвижечку поуправляю. Мне что? Я могу сделать все, что угодно, - а наличие каких-то компетенций, которые он может доказано объяснить НПФу, ну, и регулятору, в том числе, что у него есть компетенция в этом аспекте, что он умеет это делать. И одно из того, к чему мы подталкиваем весь рынок, это к тому, чтобы решения были осознанными. Что управляющая компания, что НПФ, управляешь ты пенсионными накоплениями, что пенсионными резервами делали выбор осознанно. Они знали, что делали, они проанализировали сделку (выбор актива, выбор управляющей компании) заранее, они мониторили это на постоянной основе.

Соответственно, если у управляющего или если у НПФа есть понимание того, что к нему может придти регулятор и задать вопрос: «Ну, и вот у тебя нет компетенции, что же ты управляешь это сам?». Но, правда, регулятор может прийти и задать прямо противоположный вопрос: «Вот у этой управляющей компании вроде как не выглядит, что эти компетенции, а почему ты ей отдал на аутсорсинг?» Возникает как-то больший стимул, по крайней мере, с позиции регулятора, чтобы что управляющая компания, что НПФ как-то более активно и более ответственно подходили к вопросу качества управления.

Владимир Кириллов: - Илья Владимирович, а есть ли какое-то понимание вот этого переходного периода? Чем оно может исчисляться?

Илья Смирнов: - Я думаю, что он будет исчисляться, я не хочу говорить десятилетиями, потому что это излишне оптимистично, этого так не будет. Я думаю, что меньше года он не будет. Больше пятилетнего периода, мне кажется, это, ну, это слишком большой масштаб, слишком длительная планка для изменений.

С другой стороны мы видим, что действительно управляющие компании очень много вложили в этот бизнес, и резко переключиться, как бы сказать, что теперь все это могут делать НПФы - это тоже сложно. Там нужно сделать какой-то задел, в частности, для того, чтобы НПФы сами смогли у себя эту компетенцию до определенной степени вырастить. В качестве одного из варианта (это не обсуждалось в банке, это просто мысли вслух), возможно, мы будем просто поэтапно просто расширять перечень разрешенных активов, которыми можно управлять самостоятельно. Это возможно, но это не обязательный вариант развития событий.

Владимир Кириллов: - Спасибо большое. И я тогда предлагаю перейти к следующей теме. У нас здесь есть два ярких, нет, не два, на самом деле больше, но два самых ярких представителя розничного направления развития рынка коллективных инвестиций. Вот «Альфа-Капитал» и «Райффайзен Капитал». Я хочу попросить Ирину и Владимира рассказать ваше видение того, каковы же секреты успеха? Почему у вас так все хорошо получается? И вот, в частности, «Альфа Капитал» она сегодня прославилась тем, что за многие годы действительно стала не только с точки зрения активных продаж, но и с точки зрения активной рекламы заметна на рынке. И мы все это видим.

Вот, Ирина, в своем выступлении я был бы рад, если бы вы поделились тоже, сказали: «Да, это эффективно, это правильно, это надо, и каждая управляющая компания должна пойти таким же путем». Либо это ваша какая-то индивидуальная история? Вот расскажите нам про розничное направление. Что нас ждет в будущем?

Ирина Кривошеева: - Спасибо, Володя. Ну, то есть мы точно не беремся говорить, что абсолютно все хорошо получается, но, конечно, мы действительно стратегически приняли для себя как компания направление развития, связанное с управлением активами физических лиц. Это было где-то около 7-8 лет назад. И дальше поэтапно каждый день работали уже, и шли вот по этому заданному пути.

Да, сейчас, как никогда, 2017 год сформировал вообще уникально успешные условия для развития и рынка коллективных инвестиций, индивидуального доверительного управления. Действительно впервые вот за всю историю существования, если рынок в целом управления активами вырос порядка 20% по активам, то, например, коллективные инвестиции на 67%. То есть в три раза опережающая динамика была по направлению, связанному с розницей, активами физических лиц. И, конечно, да сложились уникальные условия - снижение ставок по депозитам, низкий уровень инфляции, ну и дополнительные факторы, которые мы тоже обсуждали - это все-таки переток части средств из инвестиционной недвижимости, частично возврат средств из оффшоров. То есть, если долгие годы 45% клиентов, у которых были сбережения, отвечая на вопрос: «Куда вы хотите вложить?», - говорили, прежде всего, в недвижимость, и подразумевали не только вот жилье, но и инвестиционную недвижимость, то сейчас эта тенденция тоже меняется. То есть, мы понимаем, что есть такие понятные три ручейка, которые втекают вот в эту реку, формируя правильную и глубокую почву для развития именно розничного направления.

Да, уже Андрей упомянул те самые 26 трлн, которые прозябают до сих пор на депозитах. И мы тоже считаем, что эти 10 млн человек вполне должны уже хотя бы, ну, 20% как-то более активно посмотреть на альтернативы. И вот именно в этом нашем стремлении донести идею того, что альтернативы есть, мы действительно решились на более активное продвижение услуг управления активами, где-то даже на идею противопоставления, что было нам очень, внутренне у нас было много дискуссий, но именно противопоставление, что есть не только вклады, но и другие услуги управляющих компаний, которые в принципе показывают более уверенные результаты по доходности именно в контексте облигационных стратегий. Потому что тоже мне здесь хотелось бы подчеркнуть, что все-таки клиенты меняются, они становятся сами умеренно консервативными, и даже в контексте паевых инвестиционных фондов, вообще розничного доверительного управления, прежде всего, клиенты идут именно в облигационные стратегии.

Ну, вот и в этом контексте, конечно, и телевизионная реклама, и, прежде всего, интернет-реклама. Потому что, ну, тоже, если посмотреть, мы попытались с помощью анализа больших данных посмотреть на наших клиентов. Во-первых, они молодеют. То есть, еще три года назад у нас средний возраст по компании был 52 года, сейчас это 40 лет. Еще несколько лет назад у нас вообще не было женщин среди инвесторов, сейчас вполне себе 37%. Средний возраст 42 года, и вот они вкладываются и тоже интересуются какими-то инструментами инвестирования. Но наши клиенты в пять раз чаще, чем средний россиянин, конечно, вообще читают что-то про инвестиции, про какие-то онлайн-стратегии, они любят обучение, они любят, я не знаю, классическую музыку. Ну, вот такие люди-новаторы, которые готовы к чему-то новому, и, в принципе вот им это интересно. Поэтому действительно, конечно, интернет-реклама, она, наверное, является наиболее такой четко таргетируемой и понятной с точки зрения перехода на уже сайт компании.

Но все это стало возможным, или сказать по-другому, может быть, все это имеет смысл именно в контексте появления онлайн-каналов продаж инвестиционных услуг. То есть, раньше все это, ну, что мы могли бы сделать? Дать рекламу в интернете и дальше ждать, что клиенты придут в отделение банка, пусть даже нашего основного банка-партнера, где, в общем, простоят там очередь нормальную, и не факт, что кто-то достоит. А даже если достоит, то там оформит анкету и где-то 20 минут. Да, Илья Владимирович в свое время тоже мы проводили этот опыт совместно с Центральным банком.

Илья Смирнов: - Я не буду комментировать о времени, сколько я потратил в офисе…

Ирина Кривошеева: - Даже больше - 40 минут все-таки у вас было.

Илья Смирнов: - Было, к сожалению, сильно больше.

Ирина Кривошеева: - Ну, вот от 20 до 40 минут вполне себе порядочно простоят на стойке любого банка. Поэтому смысла давать рекламу в этих условиях, с нашей точки зрения, не было. А вот когда появились онлайн-каналы продаж, когда появилась упрощенная идентификация, когда появилась возможность уже даже не прикреплять копию паспорта, если ты проходишь через логин-пароль с Госуслуг или с системы межведомственной идентификации, то достаточно иметь телефон при себе и хотя бы знать свои данные паспорта. И все это занимает уже пять минут.

Вот именно сейчас это становится действительно разумным элементом продвижения услуг управляющих компаний, в том числе паевых инвестиционных фондов. Поэтому мир меняется к лучшему, наши продукты становятся востребованными экономически, удобнее и быстрее их стало купить. Так что мы с позитивом смотрим в будущее.

Владимир Кириллов: - Ирина, ну вот, если говорить опять-таки про рекламу, то понятно, когда вы можете эффективно приземлять интернет-трафик на свою страницу и коммутировать это в покупку. А когда вы даете рекламу на телевидение, в газетах, как это помогает вам?

Ирина Кривошеева: - Два фактора. То есть, первое, нам кажется, что участники, крупные участники рынка, лидеры индустрии должны быть еще своего рода вот такой движущей силой рынка. То есть, может быть, не сразу, но мы должны говорить о себе, мы должны в принципе тратить какие-то ресурсы и денежные и интеллектуальные на то, чтобы рассказывать вообще об этой услуге. Потому что ведь очень тяжело замерить. Понятно, что есть все, что связано с узнаваемостью бренда и какими-то исследованиями. Но, тем не менее, где-то это игра чуть более вдолгую. Мы считаем правильным, чтобы лидеры в нее играли. Поэтому здесь ну, никто, я уверена, тебе не ответит, вот каждый доллар вот так вот совсем на телевизионную рекламу действительно даст ли он отдачу в ближайшие полгода. Нет. Но, это осознанное решение, что лидеры должны развивать рынок.

Владимир Кириллов: - Я думаю, что здесь все управляющие компании могут только поблагодарить «Альфа Капитал», потому что, хоть они и рекламируют себя, но на самом деле, конечно, они рекламируют и саму индустрию, сам рынок ПИФов. Поэтому, уж кто решится следующий из управляющих, скорее всего, кто-то решится, и мы увидим эти рекламные кампании в прессе и в интернете уж точно. Но первопроходцам всегда сложно, и набивают шишки, но, я надеюсь, что и плоды тоже смогут собрать хорошие. Спасибо.

Владимир, я хотел бы у тебя спросить. Вот Ира упомянула, что секретами успеха, собственно, сейчас привлечение в ПИФы, если я правильно понял, являются, собственно, ставки на рынке облигаций, которые выше депозитов, и был упомянут бренд, что тоже важно. А вот на твой взгляд, насколько компания, скажем, с неизвестным брендом, она тоже может... Я просто почему «Райффайзен» спрашиваю, потому что, если посмотреть, опять-таки на эффективность привлечения, то привлекают в основном вот как раз те компании, у кого есть бренд и, собственно, мотивация самого банка-партнера в том, чтобы продавать. У кого мотивации нет у банков-партнеров, либо банки носят другие названия просто по дистрибьюторской схеме в отличие от управляющей компании, мы видим, что эффективность очень низкая. Вот твое видение. Как, что у вас приводит к такому успеху? И, может быть, ты дашь тоже советы присутствующим здесь в зале управляющим компаниям без такого известного бренда, без банка-партнера, что им делать в такой ситуации?

Владимир Соловьев: - Добрый день. Ну, что хотелось бы сказать на эту тему? Я бы сказал, что на данном этапе развития финансового рынка в России привлекать без бренда очень тяжело, особенно такие инструменты. Если мы посмотрим на американский рынок, то там достаточно много таких бутиковых, нишевых компаний, которые имеют достаточно крепкие позиции и могут привлекать деньги от разных категорий инвесторов. У нас пока что это не так. То есть, у нас пока что это так, но гораздо в меньшем масштабе, и в меньшей степени. То есть для именно рынка коллективных инвестиций, мне кажется, иметь сильный бренд - это необходимо. Что, в принципе, не исключает привлечение каких-то средств, каких-то специальных статей доверительного управления. Это можно делать с менее узнаваемым брендом.

Говоря о том, что Ирина сказала про успешный год, ну, он был, в принципе, успешным для всех крупнейших управляющих компаний, тем более, мне было удивительно услышать сегодня раньше на предыдущих секциях о том, что некоторые как-то в этом сомневались. Ну, не знаю. Хотелось бы подчеркнуть, что, на мой взгляд, еще важным фактором этого успеха было то, что именно банковские сети, крупнейшие банки, как главные провайдеры продуктов коллективных инвестиций, они стали этому уделять внимание, именно потому, что у них за последние несколько лет снизилась потребность в депозитах. И, таким образом, основной канал продаж, а все-таки, даже самые простые облигационные фонды - это фонды, которые нужно как-то объяснить клиенту, потому что это все-таки не депозит, он как-то немножко развернулся в сторону управляющих компаний, и нам стало проще работать.

Еще я бы хотел отметить из достаточно отрадных тенденций - это то, что в связи с тем, что подавляющее большинство - 90% инвестиций шло в облигационные стратегии, мы видим совершенно четкий тренд на увеличение срока жизни клиентов. У нас традиционно срок жизни клиента был примерно год плюс-минус и так далее. Сейчас клиенты, у которых средний срок жизни уже приближается к двум годам, и в принципе при такой структуре продаж есть все шансы, что он будет расти. И это очень хорошо, потому что это повышает лучшую стабильность всей системы.

Еще бы я хотел отметить тот факт, что вот те пресловутые 25 трлн рублей они состоят не только из, собственно говоря, рублей, но и значительная часть лежит в каких-то валютных депозитах, в основном в долларах и евро. И вот тут, на самом деле, мы видим, что вот именно непосредственно в ПИФы привлечение валюты идет пока что слабо, потому что люди, у которых есть валюта, они предпочитают ее не конвертировать, а как бы вкладывать непосредственно в валютные инструменты. И они в основном выбирают стратегии доверительного управления. А стратегии доверительного управления, они, по определению, рассчитаны на большие суммы. И поэтому пока что вот… Здесь еще можно, конечно, ожидать каких-то улучшений, что, возможно, в какой-то перспективе мы сможем непосредственно привлекать валюту в ПИФы, и тогда это может дать новый импульс к привлечению клиентов. Ну, пожалуй, у меня все.

Владимир Кириллов: - Володя, тогда вот еще прокомментируй тот вопрос, который я сейчас задал, по поводу того, что вот вы все-таки во многом активно работали со своим банком-партнером, который вам активно помогает продавать. Что делать тем управляющим компаниям, и возможен ли здесь успех у тех, у кого, собственно, нет такого банка-партнера, либо нет такого известного бренда, как у вас?

Владимир Соловьев: - Ну, я, как мне кажется, частично ответил на этот вопрос. То есть, не имея сильного бренда, пытаться обустраивать массовое коллективное привлечение, мне кажется, это достаточно утопично. То есть это через какие-то бутиковые истории, через специальные стратегии, через определенный пул клиентов это делать можно.

Владимир Кириллов: - Отлично. Значит, мы как раз переходим к важному вопросу. Здесь этот маркетплейс. Я попрошу всех участников или тех, кто желает, собственно, можно, начиная опять-таки с Владимира, ответить, дать свое видение. Ну, вот от Андрея мы уже получили. Соответственно, это поможет, это помешает, это создаст какую-то неоправданную конкуренцию на рынке, либо представит возможности? Вот, что руководители крупнейших управляющих компаний думают по этому вопросу. Владимир?

Владимир Соловьев: - Ну, мне кажется, это, безусловно, не помешает, а, наоборот, поможет. Но, мне кажется, что мы немножко переоцениваем ту скорость, с которой люди будут приходить в маркетплейс и что-то там покупать. То есть, я так полагаю, что первое время они будут использовать маркетплейс, как некую информационную платформу. В принципе, на то, что у них там будет возможность купить несколько кликов то, что они хотят, они все-таки будут, как мне кажется, в этом отношении более осторожными. Хотя, я не исключаю, что, не знаю, через несколько лет, возможно, фокус вообще продаж всех этих продуктов будет очень сильно смещаться в сторону маркетплейсов, и это, в принципе, вызовет необходимость для крупнейших управляющих компаний как-то меняться, чтобы этому соответствовать. Вот так вот.

Владимир Кириллов: - Спасибо. Ира. Пожалуйста.

Ирина Кривошеева: - Мне, конечно, нравятся красивые слова, когда появляются вообще в нашем обиходе, вот «маркетплейс» - еще одно. При этом я не знаю примеров удачных, успешных в международной практике маркетплейсов именно для управления активами или активных паевых инвестиционных фондов. То есть, ну, хорошо, понятный шаг сравнить стандартные какие-то продукты, предложить клиентам выбор из этих стандартных продуктов, я не знаю, одна облигация, одна акция. А как сравнить управляющие компании, какие алгоритмы, какие роботы, в каком веке это все произойдет? Но у нас вот проект, не хочу в данном случае излишне критично, но есть проект НРД - централизованная продажа паев. Мне кажется, могу ошибаться, что это года четыре вот они делают этот маркетплейс, и пока, по-моему, не совсем доделали. Там две компании участвуют, по-моему, не знаю, сколько там, может быть, порядка 10-20 клиентов. Ну, вот здесь тоже я бы как-то вот, ну, может быть, не внуки наши, может быть, дети как-то до этого доживут, но именно вот маркетплейс Центрального банка или Сбербанка с открытой архитектурой, с каким-то роботом, который что-то анализирует.

И, опять-таки, действительно, а нужно ли это клиенту? Вот мы спросили вот сейчас у наших клиентов в рамках опроса NPS - что они хотят? Ну, вот первым пунктом сейчас идут сервисы: то есть, я хочу получать понятную отчетность, чтобы мне было надежно, прозрачно, чтобы была хорошая аналитика, чтобы вы объясняли все, что вы делаете, как управляющий. Это первый пункт. Второй пункт - финансовое планирование или персональные цели. Я хочу, чтобы вы проанализировали мои потребности (вот у меня ребенок, вот у меня мои желания через год, через два накопить и еще что-то) и сделали мне более индивидуальное, более персонализированное предложение. Это номер два. Результаты управления, результаты - чисто цифры - и то на третьем месте стоят. А дальше еще один пункт - это правильно формировать ожидания. Что это имеется в виду? Клиенты говорят: «А вы нормально расскажите нам, что мы действительно должны знать, проинформируйте нас о рисках, о вариантах, о каких-то сценариях развития». То есть это все, как вот эти потребности заложить и удовлетворить в рамках концепции маркетплейса, - ну, вот мне пока, исходя из моего уровня знаний, не видится. Поэтому, мне кажется, что да, эта тема, скорее, может быть, первый этап - банки какие-то средние, мелкие. Второй этап, может быть, даже стандартные брокерские услуги в контексте покупки отдельных бумаг. Ну, а мы можем еще как-то подождать.

Алексей Антонюк: - Можно, я немножко добавлю по этой теме? Вот здесь вот сидят представители трех из четырех крупнейших розничных управляющих компаний. Я думаю, меня коллеги поддержат, что сейчас, ну, наверное, 90 с плюсом процентов драйвером продаж являются сети банков, при которых эти управляющие компании существуют в основном. Я имею в виду банков-партнеров. Я думаю, что для маркетплейса в том понимании, в котором это обсуждается, индустрия еще не готова. Не готова по следующим причинам. Во-первых, не готов инвестор. Зачастую люди, которые приобретают паи в сетях банков, они делают это по совету либо инвестиционного консультанта, либо делают это, задавая вопрос: «Почему по депозитам такая низкая ставка, какие есть альтернативы?» То есть это, можно сказать, те люди, которые знакомятся с индустрией паевых инвестиционных фондов, наверное, скажем так, скорее в силу обстоятельств, нежели чем в силу интереса.

Вторая вещь: действительно, вот Ирина у меня с языка сняла, я не представляю себе, как среднестатистический вкладчик банка или вкладчик паевых инвестиционных фондов, не знаю, нашей компании или там Сбербанка, или Райффайзена, будет выбирать, что лучше - паевые фонды Сбербанка, ВТБ, «Райффайзен» и так далее. По трекрекорду? Ну, господи, зависит от того, за какой срок брать. Плюс-минус на исторической перспективе результаты у всех очень близки. По тому, что бренд по цвету нравится? Ну, наверное, для кого-то это критерий выбора. В моем понимании, на маркетплейсе, если мы ведем речь о каких-то активно управляемых инвестиционных продуктах, наверное, им как бы и места нет как такового. Я думаю, что на маркетплейсе могут находиться какие-то брокерские услуги, какие-то пассивно управляемые фонды, которые делят доходность базового актива и что-то в таком ключе.

И еще, наверное, важный момент, который бы хотелось тоже учесть. Дело в том, что в широком понимании розничного рынка, по крайней мере, в паевых инвестиционных фондах не существует. То есть, нет принципа сообщающихся сосудов. По сути, рынок каждой управляющей компании - это рынок банка-партнера, рынок клиентов банка-партнера. Люди не делают выбор - купить им пай одной управляющей компании или другой, просто большинство людей не делают этот выбор, они покупают то, что стоит на полке того конкретного банка, клиентами которого они являются. И вот у нас очень большое количество розничных клиентов в паевых фондах, и, в принципе, исходя из того фидбэка и той картины, что мы наблюдаем, мы понимаем, что у нас свой клиент, у Сбербанка - свой клиент, у «Альфы» - свой клиент. И, скорее всего, наш клиент не пойдет в другие управляющие компании, а их клиент не пойдет в нашу управляющую компанию. Поэтому, вот, как бы, рынков в широком смысле этого слова, где есть принцип сообщающихся сосудов, что здесь клиент погасил, тут он купил, ну, на мой взгляд, не существует. Поэтому маркетплейс вот в том виде, в котором он видится, ну я, честно говоря, не вижу соответствия вот того сэтапа который хотят сделать, и вкладывают в понятие маркетплейс с тем, что сейчас есть в реальности.

И еще раз, конечно же, финансовая грамотность населения она еще пока реально далека, чтобы всерьез в массовом порядке пользоваться такими вещами, как маркетплейс. Даже если это появится в течение нескольких лет, я думаю, что пенетрейшн будет очень низкий. То есть это будут пользоваться какие-то, может быть, особо продвинутые пользователи в основном в крупных городах, но это будет далеко не типичный клиент, который размещает свои депозиты на банковском вкладе и который осознанно захочет выйти из депозита, и пойти в паевой фонд, просто потому, что появился маркетплейс.

Владимир Кириллов: - Спасибо. Алексей. Мне кажется, наша дискуссия какой-то неожиданный характер приобрела. Я искренне считал, что все участники рынка активно поддержат маркетплейс, но мы слышали здесь и другие мнения. Очень интересно.

Алексей Антонюк: - Я не сказал, что мы не поддерживаем.

Владимир Кириллов: - Хорошо. Сергей, слово вам.

Сергей Дюдин: - Не соглашусь с коллегой предыдущим. Мне кажется, что развитие будет довольно-таки быстрое и то, что называется довольно-таки красиво innovative destruction - инновационное разрушение. Комиссии будут падать, соответственно скорость обращения будет увеличиваться, удобство приобретения и сервисы унифицироваться. И мы, мне кажется, к этому очень быстро придем. Ну, хорошие примеры таких локальных маркетплейсов - это «Тинькофф», который увеличивает свои комиссионные продажи и продажи комиссионных продуктов значительно. Наша компания тоже делает ставку на диджитал-каналы, и мы верим в этот продукт.

Единственное, наверное,

что будет останавливать это развитие - то, что соответственно, ну, переток между активно управляемыми фондами и пассивными по каким-то продуктам - это то, что управляющие активно, они зарабатывают особенно ну, альфу премию какую-то к рынку в периоды, когда рынок находится на экстремах - либо в самом низу, либо в самом верху. Поэтому если нас ждут какие-то потрясения, мне кажется, что это несколько отворотит… На фоне того, что рынок будет сжиматься, активно управляемые продукты будут расти. Если будет спокойная рыночная ситуация, то, мне кажется, что мы в ближайшем будущем окажемся в этом маркетплейсе практически по самые уши.

Алексей Антонюк: - Извините, можно маленькую ремарку? Вот опыт всех предыдущих кризисов (2008-й год, 2014-й) показывает, что розничный инвестор в любом продукте, где есть рыночный риск, когда с телевизора идут плохие новостные заголовки, практически в панике бежит и пытается свои активы, свои вложения, которые имеют в себе рыночный риск, куда-то перепарковать. Чего, кстати, с депозитами не происходит просто потому, что там нет этого рыночного риска. Поэтому, мне кажется, что наличие вот такого большого маркетплейса, и особенно большой зависимости тех или иных управляющих компаний от привлечения с этого маркетплейса, ну, ставит их в дополнительный риск, так сказать, от необдуманных эмоциональных действий их клиентов.

Владимир Кириллов: - Спасибо, коллеги. Илья Владимирович, пожалуйста.

Илья Смирнов: - Спасибо. Коллеги, меня, если честно, немножко удивила ваша реакция по какой причине. Когда обсуждали двух крупнейших розничных управляющих компаний, они в один голос сказали, что ключевая история, ну, две ключевые истории - это онлайн-дистрибуция и это онлайн-реклама. Соответственно, каждый по отдельности выстраивает свой канал онлайн-общения с клиентом, каждый по отдельности устраивает свой отдельный канал идентификации клиента, попытка взять его персданные из ЕГПУ, попытка его идентифицировать, попытка со всеми пообщаться. А по смыслу что получается? Что каждая из компаний, кто пытается хоть как-то быть активной на розничном рынке, пытается выстраивать канал дистрибуции. У кого-то хватает ресурсов на подобного рода историю, у кого-то не хватает. По какой причине - разные приоритеты, разные интересы, просто небольшой размер компании. Но либо кто-то уже ушел далеко, либо кто-то не ушел. Соответственно, наличие такого маркетплейса, как мне представляется, является в чистом виде УИН, является в чистом виде выигрышем для всех управляющих компаний просто потому, что многие инфраструктурные вещи в части идентификации клиента, в части возможности показать клиента, показать клиенту продукт, они будут доступны, и, в общем-то, я так понимаю, достаточно дешево.

С другой стороны то, что говорили, что нет международной практики какого-либо успешного маркетплейса единого.

Ирина Кривошеева: - Извините, на базе Центрального банка еще.

Илья Смирнов: - Это третий фактор в части хотя бы доверия к механизму продажи, что у тебя в промежуток никто не встроится, и у тебя никто не похитит этого клиента.

Возвращаясь к мысли о том, что нет никакого единого маркетплейса или нет никакого эффективного маркетплейса в международной ли практике или в какой-то еще. Действительно у нас сейчас есть какие-то зачаточные состояния этих маркетплейсов. У нас есть проект «Банки.ру», где есть попытка отдельных, особо эдвантс управляющих компаний продавать свои паи там. У нас есть платформа, где есть попытка отрекламироваться или сравниться одной управляющей компании с другой управляющей компанией. Это проект, который покрывает, я бы сказал, 9/10 рынка и, может быть, даже 95% розничных мьючел фандс. Соответственно этот продукт вполне себе успешный.

Что мне кажется крайне важным для нас? Я в свое время был персонально очень сильно удивлен, почему подавляющее большинство компаний не участвует в проекте «Банки.ру» или почему они не пытаются продавать через Инвестфандс. Я для себя придумал такой ответ, что, может быть, это те самые каналы дистрибуции, организация айтишной истории с организацией удаленной идентификацией, неразрешенные вопросы, куча операционной деятельности, которую сложно преодолеть. И что мы действительно считаем, что основные продажи, и что компания считает, что основные продажи она будет делать через банк-партнер или через несколько банков-партнеров, и через это, возможно, будет решать свои проблемы. Но еще раз повторюсь: наличие централизованной площадки, за которой один кто-то с достаточно активной пробивной способностью (Центральный банк) обеспечил решение многих этих проблем, мне кажется, обеспечит, ну, в значительной степени подвигнет конкуренцию между продуктами. И те компании, для которых вход на этот цифровой рынок был достаточно дорогим по причине организационных проблем, они на этот рынок придут, они конкуренцию сдвинут. И они позволят, скажем так, предоставят людям больше выбора.

Соответственно то, что Ирина говорила, что ее клиенты молодеют, я подозреваю, что с каждым годом они, может быть, не будут молодеть. Это, возможно, не будут 20-летние ребята, просто наличию у них денег, но где-нибудь это дойдет лет до 30-ти. И представьте себе, с какой частотой вы сами платите, вы ходите в Сбербанк или, я не знаю, или вы ходите в свой клиентский банк с платежкой или все-таки платите через онлайн-банк. Ну, следующий вопрос - а почему мы так же не готовы покупать ПИФы? Спасибо.

Соловьев Владимир: - Можно, я вот здесь вот реплику добавлю на счет этого, почему не готовы? Вы знаете, мне кажется, ключевая характеристика инвестиций - это доверие. И доверие не только к инструменту, но и к институту, который тебе его предлагает. На мой взгляд, сейчас рано говорить о том, что человек откроет маркетплейс и у него к этому маркетплейсу будет такое же доверие, как если он придет к своему инвестиционному консультанту. И это, мне кажется, очень хорошая иллюстрация к поговорке, которая относится к технологическим изменениям, которая звучит так, что мы обычно переоцениваем то, что произойдет в ближайшие два года, и недооцениваем то, что произойдет в ближайшие 10 лет. Вот, мне кажется, в ближайшие два года маркетплейс не сможет это доверие завоевать, которое необходимо для того, чтобы люди совершали достаточное количество инвестиций через эту площадку. И в то же время совершенно не удивлюсь, и, скорее всего, так и будет, что через какое-то время, вот когда вырастет это поколение, которое привыкло к цифровизации, которое привыкло доверять своему телефону, и когда оно заработает денег, потому что это немаловажно, что если человеку 30 лет и у него есть телефон, в котором он живет, это еще не факт, что у него есть деньги инвестировать. Все-таки обычно доход появляется ближе к 40 годам.

То есть, я считаю еще раз, что это, безусловно, будет происходить, но мы переоцениваем, по крайней мере, сейчас насколько быстро это будет по состоянию на сегодня.

Владимир Кириллов: - Да. Ну, управляющие сегодня несколько раз уже упомянули цифру 25 трлн. Но, наверное, надо понимать, что эти 25 трлн как раз не у 30-летних людей, а несколько более. Поэтому, когда все говорят о смещении возраста, что наша клиентская база молодеет... Да, Ира? Наверное, все-таки

Ирина Кривошеева: - До 40. С 50 до 40.

Владимир Кириллов: - С 50 до 40. Понятно. Еще пара реплик. Проект NRD Ира прокритиковала. Ну, там действительно есть за что критиковать. Но он тоже не показатель, потому что там пока вопрос с налогами не будет решен, вся эта тема не взлетит… Поэтому, ну, ждем, когда наконец-то это произойдет, значит, по выдаче паев.

Второе - электронные средства коммерции, собственно, там на западных рынках довольно активно развиваются, в том числе по продаже финансовых услуг, в том числе, электронные площадки, на которых продаются паевые фонды. Эта доля постепенно повышается.

Но, что вот интересно, что розничному инвестору даже на развитом западном рынке то, что мы видим, зачастую предлагаются фонды свои управляющие компании там в одноименных банках, и зачастую (очень часто, не всегда) доходность, которую показывает вот эта внутренняя управляющая компания, она гораздо хуже, чем другие примеры на рынке. Но при этом объемы продаж в этой управляющей компании увеличены. Я здесь, ребята, не имею кого-то сейчас в виду, я просто говорю по западный рынок и то, что там видим и анализируем. Потому что это, собственно, лояльность к бренду, потому что именно этот продукт продается розничному инвестору. Ему не предоставляется выбор в отличие от частных банков. Поэтому зачастую там клиент не получает, условно говоря, лучший продукт на рынке, который может как бы дать ему маркетплейс, поэтому там комиссионные издержки ниже, доступность выше. И эта популярность растет.

У меня вопрос какой? Что касается, например, маркетплейса, о котором мы говорим, будь то там «Тинькофф» или проект Центрального банка, или многие другие, которые будут развиваться, - как управляющие компании там будут представлены? Что собственно будет дано в качестве выбора для принятия решений частному инвестору? От этого будет зависеть очень много. Будет ли там просто управляющие компании проранжированы и первая там будет стоять «Альфа», а последняя там на букву «Я» какая-то компания? Или там будет показана доходность за день, за месяц, за год, за три, за пять, в обязательном порядке? То есть, что, собственно, мы дадим клиенту, и как ему в то же самое время не запутаться и не сказать: «Ну, тут такое количество цифр, я туда и смотреть не буду».

Где найти тот баланс так, чтобы у нас не возникло внутреннего конфликта, чтобы нас как отрасль не разорвало там и мы не обвиняли регулятора в том, что он неправильно все сделал. И надо по-другому. Вот этот консенсус, я думаю, что нам нужно найти и выработать - что мы, собственно, хотим там инвестору показать, как ему помочь осуществить выбор. Иначе, ну, коллеги работают с розницей и знают, что там приходят люди, которые ничего не понимают, цифры их пугают. Они бы хотели что-нибудь гарантированное выше, чем в известном банке. Ну, вот так вот. То есть это, мне кажется, тот вызов, который тоже перед отраслью стоит, перед нашей. Что я бы хотел сейчас предложить? У нас, воспользовавшись тем, что у нас здесь есть уважаемые представители регулятора, предложить нашим коллегам сказать о том, что собственно их с точки зрения развития законодательства сегодня беспокоит, не дает спать спокойно, и что бы они хотели создать в виде новых продуктов, а вот законодательство не дает? Потому что у нас тоже согласованные есть KPI, который мы поставили Центральному банку, и работа была НАУФОР, соответственно, на сайте НАУФОР можно было активно голосовать, выбирать. Но мы с вами понимаем, что там те три KPI они, ну, так скажем, мы ждем гораздо больше от Центрального банка, от Банка России по развитию законодательства.

Вот, коллеги управляющие, я прошу вас вот прямо можно с Володи можно начать или с тех, кто готов уже сказать? Ира готова, да? Ну, давайте с Иры. Ира, пожалуйста.

Ирина Кривошеева: - Может быть, я просто коротко.

Владимир Кириллов: - Да, а потом мы тогда Илью Владимировича попросим прокомментировать.

Ирина Кривошеева: - Да, потому что на прошлой сессии даже в присутствии председателя Центрального банка хотелось задать этот вопрос. У нас в индустрии есть наш любимый 156-й Федеральный закон - Закон об инвестиционных фондах, который не менялся уже долгие-долгие годы. И вполне себе осознанно индустрия и департамент коллективных инвестиций работали над этим законом, сформировали очень хорошие нововведения. Они связаны с возможностью формирования новых категорий фондов, по которым клиенты смогут получать регулярный доход. Они связаны с отходом от обязательности типовых правил, хотя бы по фондам для квалинвестора. Потому что лес жалко по-прежнему. То есть вот эти талмуды вообще вот эти пачки, которые необходимо подписывать при изменении 15 правил, и потом при появлении любого нового какого-то, не знаю, онлайн небольшого канала продаж, а потом еще публиковать бумажные версии «Вестника Центрального банка» - это больно, вот просто за деревья больно.

Второе - это, конечно, еще одна тема - это здесь меня, может быть, поправят, но все-таки выделение объектов по ЗПИФам, возможность непродажи при окончании срока их деятельности и еще достаточно много хороших элементов, которые связаны со 156-ФЗ.

Вот, если можно, просто вопрос - он где повис вообще? Вот где? Потому что сегодня Совет Федерации сконцентрировался, видимо, на работе с инсайдом, законом (вот сегодня первая сессия сказали), дедолларизацией российской экономики. Вот 156-й где?

Илья Смирнов: - Коллеги, я, конечно, понимаю, что я как регулятор должен знать эту информацию буквально очень точечно, что вот он лежит на столе вот в таком-то кабинете, заходите, посмотрите. К сожалению, так я вам не скажу. Мы дали свои замечания к этому закону, мы вынуждены были этот закон несколько скорректировать в рамках дискуссии с министерством финансов. Я надеюсь, что к продолжению этой дискуссии мы вернемся после того, как закон пройдет первое чтение., и в рамках подготовки ко второму чтению мы туда сможем добавить еще много чего интересного, благо мысль кипит, у нас идеи роятся и плодятся. Но, насколько я знаю, сейчас основной момент - это договоренность с Комитетом по финансовым рынкам, чтобы сделать следующий шаг дальше.

В этом вопросе и вообще в вопросах какого-то движения вперед, мне кажется, что, так сказать, пользуясь случаем, что у нас очень интересный формат взаимодействия с саморегулируемыми организациями иногда получается. Потому что, с одной стороны, саморегулируемые организации говорят: «Нет, нет, нет. Мы же не лоббисты, дайте нам регуляторные или надзорные полномочия». Когда ЦБ говорит: «Ну, о'кей, но регуляторные и главные надзорные полномочия надо будет реализовывать путем введения каких-то не очень популярных мер», саморегулируемые организации часто говорят: «Нет, нет, нет, мы лоббисты». Это все прекрасно, но, соответственно, если эта история с тем, что саморегулируемая организация, по крайней мере, в значительной степени несет лоббистскую функцию, то роль регулятора по продаже новых интересных историй, мне кажется, она может быть несколько меньше. Регулятор вынужден тратить значительные усилия на продажу того, чего рынок ну, не то что не поддерживает, но, скажем так, те истории, которые никогда не будут инициированы самим рынком, - например, внедрение фидуциарной ответственности. А идеи, которые в пользу рынка, не знаю, отказ от типовых правил ДУ, как наиболее фундаментальная история, но далеко не единственная там. В том же пакете, например, возможность раскрытия информации по фондам для квалинвесторов, по крайней мере, на сайте управляющей компании. Там еще чего-то по мелочам много-много.

Но, подобного рода истории, мне кажется, что первую скрипку в этом вопросе должны играть не регулятор, а рынок. В том смысле, что странно, что мы будем бегать за комитетом, ну сделайте же закон, чтобы двинуть рынок вперед, а рынок будет говорить: «Нет, нет, нет, нам это не интересно». Поэтому, мне кажется, что вопрос - а где закон? - он в значительной степени до тех пор, пока закон играет, и в основном это закон для рынка, мы считаем, что он правильный, и мы готовы еще какие-то идеи туда подгрузить, чтобы это было еще более комфортно рынку. Но этот вопрос - а где этот закон - это в первую очередь рынок должен спросить у себя.

Екатерина Ганцева: - Ну нет, можно, ну мы же, вроде бы, участники, то есть нам как бы вроде в кабинеты там, это же Госдума. Нет, мы не против, СРО точно спросим, делаем это регулярно. Но, наверное, все-таки, если каждый отдельно взятый участник пойдет в кабинеты - это будет все-таки не совсем корректно.

Владимир Кириллов: - Екатерина Ганцева - вице-президент НАУФОР, которая активно нам помогает развивать рынок, прошу любить и жаловать. Вот, Катя, еще раз. Значит, согласованы поправки с Минфином, ты сказала. Последняя версия согласована с Минфином. И? И законопроект готовится к внесению Комитетом по финансовым рынкам Государственной Думы. Вот такая информация.

Коллеги, я хочу попросить продолжить как бы эту тему, то есть с точки зрения изменений в законодательстве. И, может быть, не только нам ну, как некие общие возгласы, то есть дайте 156-ФЗ, а, может быть, вот мы немножко вообще поговорим и, в том числе, хотелось бы какие продукты сегодня на рынке иметь? Потому что, может быть, они еще не учтены в 156-ФЗ, а может и нет?. В принципе, на российском рынке у нас не такое большое количество продуктов. То есть, мы пытаемся, в том числе дополнять за счет выхода на зарубежные рынки, строительство экспертизы. Вот, коллеги, может быть, здесь вот управляющие сидят. Вот, что мешает этой работе по созданию новых продуктов? Может быть, какие-то фонды там с выплатой купонного дохода регулярные нужно создать, еще что-то? Вот или что должно помочь с точки зрения развития продуктового ряда? Пожалуйста, расскажите.

Алексей Антонюк: - Немножко помечтаем. Ну, на самом деле, я хочу сказать все равно спасибо Банку России. Потому что так тихим сапом где-то тут принято, разрешено, вот как недавно сделки с пайщиками закрытых паевых инвестиционных фондов стали доступны. Работа идет, и на самом деле, вот мы ее чувствуем. И я вообще могу сказать, что когда появились комбинированные ЗПИФы, вот у нас просто бум бизнеса был, потому что отличный инструмент вышел. Понятно, что его надо улучшать.

Из того, что мы видим, общаясь каждый день с нашими клиентами, и пытаясь как-то подстроить какой-то продукт, который им интересен, удовлетворить. Конечно, было бы замечательною, если бы в паевых фондах могло существовать два класса акций. То есть, класс акций с аккумулированием инвестиционного дохода и класс акций с распределением. Сейчас, к сожалению, это на практике имеет некоторые проблемы, потому что когда, ну, возьмем самый такой простой пример. Допустим, я-то сейчас от ОПИФов ухожу, потому что это немножко другая материя, но если взять закрытый паевой инвестиционный фонд и там, например, группа инвесторов через ЗПИФы реализует какой-то инвестиционный проект, но у одного инвестора есть интерес получать какой-то текущий денежный поток в виде дивидендов, а у другого, наоборот, такого желания нет, ну, по определенным соображениям, то, к сожалению, сейчас такой сервис обеспечить невозможно. Потому, если инвестдоход платится, то он платится всем либо никому. Поэтому, конечно, хотелось бы, чтобы что-то в этом направлении продвигалось.

Что касается частных клиентов, то есть, клиентов, скажем так, не совсем розничных, немножко более высокого кошелька объема. Как мы понимаем, у банков, и в том числе у нас, существует огромная, ну значительная часть среди пассивов - это пассивы, номинированные в валюте. Для управляющих они сейчас в значительной степени, я бы сказал так, ограничены к доступу. Почему? Потому что возникает вопрос с тем, что в фонды можно принимать только рубли и в эти рубли надо валюту конвертировать, не все клиенты это понимают. А даже те, кто понимает, сталкиваются с тем, что вот мы видели волатильность в отеле на валютном рынке, то есть он продал валюту, купил фонд. Но, если он интервальный, то это в определенный день надо купить, чтобы вот этот срок пока СЧА рассчитывается, был не очень длинный. А потом фонд эти рубли получил и купил валюту и, например, купил евробонды, а курс уже на два рубля ушел. И в итоге перфоменс, который заходит и рассчитывал клиент, существенно пострадал. А, учитывая доходность по валютным инструментам, вот эта волатильность она просто разрушительный характер носит. В итоге, соответственно, надо выстраивать какие-то механизмы хеджирования, чтобы с одной стороны клиент продал валюту, с другой стороны, фонд у него возможность на форварде по близкому курсу эту валюту откупить под приход этих денег, и т.д. Поэтому, конечно, вот какое-то движение в эту сторону, оно было бы просто замечательным, особенно в свете того, что мы все-таки очень бы хотели повысить доступность инструментов в иностранной валюте для наших клиентов. Потому что если мы говорим о том, что происходит сейчас, сейчас большинство людей, которые вкладываются в какие-то номинированные в иностранной валюте инструменты, ну тратят на это там достаточно существенный тикет и при этом имеют достаточно небольшую диверсификацию портфеля. Если же вот решить вот эти вопросы, то это позволит обеспечить высокодиверсифицированный портфель многим клиентам, которые сейчас имеют то же самое, только без диверсификации, а, соответственно, несут большие риски и так далее.

Что касается других инструментов, ну это немножко не инструмент доверительного управляющего, но, по крайней мере, вот в своей жизни мы все-таки чувствуем, что все-таки не хватает облигаций с негарантированным номиналом в российском праве. Вот не хватает. Особенно, если бы они могли быть доступны не только квалинвесторам, а вообще всем инвесторам.

Ну, и, наверное, можно еще много каких-то вещей привести. Я просто хочу, чтобы коллеги тоже что-то добавили со своей стороны. Спасибо.

Владимир Кириллов: - Коллеги, пожалуйста. Есть у кого-то еще добавки?

Сергей Дюдин: - У меня общее соображение к Центробанку все-таки с одной стороны снизить вот это регуляторное цунами, где-то его остановить. И, с другой стороны, заняться тонкой настройкой, потому что уже к тому, что сделано важное и нужное, ну очень много вопросов и дополнительных там уточнений и так далее. И поэтому мы ждем от ЦБ более адресного и более быстрого ответа на тонкие вопросы, касающиеся регулирования, которое введено.

И полностью присоединяюсь к коллеге по поводу боли с валютными продуктами. Абсолютно идеальный продукт для инвестора, который мы видим на примере своих фондов, не пользуется популярностью исключительно потому, что вход и выход в рублях.

Владимир Кириллов: - Спасибо, Сергей. Да, Андрей, пожалуйста.

Андрей Жуйков: - Про валюту? Мы почти на каждой конференции об этом говорим, но как это, как «Карфаген должен быть уничтожен», да? То есть, если мы сравниваем… То есть мы хотим клиенту, опустим дать хороший продукт, выше, чем депозит в долларах сегодня. И да, можно выбрать хороший евробонд того же банка, может быть, с тем же названием. Но, по факту мы можем ему предсказать погашение этого бонда, оценив кредитное качество этого эмитента, но не можем предсказать его финансовый результат с учетом переоценки курса валюты. То есть, в случае очередной девальвации, то, соответственно, возникает 13-процентный НДФЛ на разницу в курсах. То есть, соответственно однозначно, ну, мы каждый раз об этом говорим. То есть можно сделать отличную валютную стратегию, все замечательно, вроде как бы заработать. А на выходе человек уйдет с нулем или с минусом после НДФЛа. Это, понятно, не представителю ЦБ, который здесь находится, это к представителю Минфина или просто стены посотрясать. Это первая вещь.

И вторая. Наверное, это скорее действительно к Центральному банку, который в последнее время достаточно быстро рассказывает участникам рынка о недобросовестных практиках, но в том числе, наверное, ну, я наверное, в лоб скажу, это инвестиционное страхование жизни, самый активно продаваемый продукт сейчас, да? Но, за счет чего? Потому что комиссия банков достигает при продаже 8-10% на продукте 3-5-летнем. Продукт-то, по сути, замечательный. То есть на сегодня регулирование по нему практически отсутствует. И по факту, через, вот уже сейчас люди выходят, но, дай бог, чтобы повезло с тем продуктом, который туда упаковали, с тем коэффициентом участия, который был занижен, и что-то выстрелило. Но большинство-то будет неудовлетворенных клиентов.

Как вариант, ну, наверное, скорее, это ближе туда, когда появится маркетплейс, когда единый центр хранения всех финансовых транзакций, как-то это все будет хранить, учитывать. Наверное, надо как-то отбивать желание текущих продавцов продавать своим клиентам продукты, которые с высокой долей вероятности будут неэффективными. Придумать некую обязательную обратную связь по каждому продукту по его завершению, когда клиент заполняет некую форму - он удовлетворен или неудовлетворен, и объясняет почему. То есть, соответственно, продавец тоже будет иметь определенный рейтинг, исходя из того, как качественно он продает свои продукты.

Владимир Кириллов: - Спасибо, Андрей. Ну, здесь я позволю себе немножко выставить неожиданную роль адвоката инвестиционного страхования жизни. Потому что у нас на самом деле в каком-то смысле общая проблема на рынке - это недостаточное раскрытие информации для всех участников рынка. Это касается пенсионных продуктов и касается и в полной мере ИСЖ. И если мы будем давать это все в достаточно скрупулезном, детальном разрезе для инвесторов, тут вопрос как бы сам собой решится.

С точки зрения самого продукта, там есть история, в которую действительно клиенты не заработали. А есть прекрасные продукты, в которых они заработали на самом деле десятки процентов, в том числе и в валюте, по валютным продуктам. Это мне совершенно точно известны такие случаи. И инвестиционное страхование жизни, как бы мы его не критиковали, но оно обеспечивает клиенту там безубыточность, то есть на конец выплачиваемого периода. Те же ПИФы, когда мы говорим, то есть мы не знаем, что, собственно, клиенту мы в конце выдадим. Знакомство может быть для ряда клиентов именно с инвестиционным страхованием жизни - это не самый плохой вариант вхождения в финансовый рынок. Ну, при условии, что, конечно, страховые компании должным образом надзираются и регулируются, и информация, конечно, для инвестора раскрывается в полном объеме. Я говорю, что здесь это не история ИСЖ. Посмотрите по пенсионным фондам, - там достаточное раскрытие информации? Вот для меня она абсолютно недостаточная. Я хочу знать, например, все имена всех управляющих компаний, их доходность, которую они принести в результате фонда, комиссии, которые они берут и т.д. Но, мы же этого не видим с вами на сегодняшний день. В лучшем случае агрегированную какую-то информацию, но не детально.

Андрей Жуйков: - Я ни в коем случае не против продукта. Продукт отличный. Он очень хорошо продается, он очень технологичный, комфортный, и в принципе имеет ряд преимуществ для физического лица, как та же защищенность этих инвестиций, невозможность их взыскания и прочее. Вопрос именно действительно в его транспарентности при продаже.

Владимир Кириллов: - Андрей, понятно. Спасибо. Я хочу попросить, может быть, тогда не отвечать как бы конкретно на вопросы. Я просто сразу коллегам скажу, что, наверное, точно не снискаем славы с хождением в Банк России и по другим ведомствам с точки зрения дать возможность вносить валюту в ПИФы. Это тема сложная. И в рамках дедолларизации экономики, курс, на которую взят и последовательно выполняется, вот что-то мне подсказывает чутье, что лучше нам сосредоточиться на других направлениях.

Я попрошу Илью Владимировича, может быть, в целом рассказать рынку, воспользоваться этой возможностью, о чем сегодня болит голова регулятора, над какими проблемами и вопросами, помимо KPI, уже известно, собственно, регулятор работает и что здесь можно ожидать?

Илья Смирнов: - Спасибо. Я начну, на самом деле, с очень частного и конкретного момента в части ИСЖ, потому что мы слышали ваши комментарии и боль рынка и в части раскрытия информации, и в части величины комиссии и всего прочего. И то, как у нас получилось по результатам некоторого анализа, у нас получилось, что основная проблема, основной Кили-поинт в ИСЖ - это не величина комиссий. Потому что величина комиссий - это заплатив комиссию, страховая компания берет на себя некоторые обязательства, и вне зависимости от того, сколько она заплатит по комиссии, она должна исполнить свои обязательства в полном объеме. А Кили-поинт по сравнению с ПИФами - это наличие системы, назовем это так - гарантирование, что она обещает в каких-то условиях выплатить какую-то сумму.

Мы общались с коллегами с рынка, с НАУФОР в том числе, в части того, насколько подобные истории интересны ПИФам. Насколько интересна для ПИФов возможность сказать, что, а вот мы так структурировали портфель, что (я сейчас пофантазирую, это не реклама, сразу говорю) если Сбербанк нам вернет депозит, то вы получите не меньше номинала. Ну, в смысле, не меньше, чем ту сумму, по которой вы ПИФ купили. Вместо Сбербанка можно поставить любое другое имя. Насколько мы пообщались с НАУФОР, и насколько, я так понимаю, НАУФОР пообщался с вами - этот инструмент в таком виде вас просто не заинтересовал. Соответственно, величина прозрачности комиссии - это да, но прозрачность комиссии - это одно. Просто по ПИФам вы берете деньги в доверительное управление, и вы получили убыток - убыток, получили прибыль - прибыль. По ИСЖ убыток остается на балансе самого страховщика.

Владимир Кириллов: - Илья Владимирович, а у нас дискуссия была какая-то на эту тему? Что кто-то сказал, что нам такое не нужно?

Илья Смирнов: - Я думаю, что мы сейчас раскроем очень много сюжетов про общение с...

Владимир Кириллов: - Все может быть.

Ж (1.29.37): - Дискуссия была там, пока… Дискуссии как таковой не было, взяли тайм-аут после разговора с Банком России. Была на тему того, насколько можно поставить, насколько будет сейчас интересен к продаже ПИФ с условием как раз таким, что можно вернуть некий номинал в случае, если в структуру ПИФа включен депозит плюс опцион, и насколько возможно, в принципе создать такую структуру фонда открытого при текущей в составе структуре ПИФ при действующем регулировании. Обсуждалось это все на Комитете по управлению активами в НАУФОР. На текущий момент компании ушли думать и разговаривать со своими портфельщиками, по крайней мере, так обсуждалось, какую структуру возможно создать в ПИФе, чтобы можно было под нее разговаривать с Банком России уже на тему того, что фонд в рекламных целях что-то может, ну, не гарантировать, но что-то обещать. Пока управляющие компании к нам вернулись. Вот такая дискуссия была.

Владимир Кириллов: - Хорошо. Вот так, понятно. То есть. Дискуссия на самом деле идет и… Просто на уровне комитета. Потому что на совете мы это не обсуждали.

Ж. 1.30.44: - Ну просто вопрос структуры. Потому что нужно выносить, какая структура фонда возможна для того, чтобы что-то гарантировать? Ну, депозит плюс опцион на текущий момент не работает, для открытого фонда не работает.

Владимир Кириллов: - Для открытого фонда здесь есть, над чем подумать, безусловно. Тогда все-таки мы не снимаем вопрос с повестки дня, мы пока думаем, Илья Владимирович.

Илья Смирнов: - Прекрасно. В любом случае, я это пытался донести только к тому, что мы всячески готовы к диалогу с отраслью и мы стараемся реагировать на те моменты, которые смущают отрасль или вы чувствуете себя, ну, скажем так, в неравных конкурентных условиях по сравнению с какими-то другими продуктами.

Соответственно в части наших планов по нормотворчеству бы разделил бы на два направления: на квальных фондов, на неквальных фондов. В части квальных фондов - это продолжение истории на создание наибольшей гибкости. На то, что квалинвестор сам знает те риски, которые он готов принять, он в состоянии понять, разобраться в сложных правилах ДУ, он в состоянии разобраться в сложной стратегии, и, соответственно, при необходимости в состоянии что-то доспросить, не согласиться с условиями, выйти. То есть он в состоянии объяснить управляющей компании, что он хочет и по договоренности с управляющей компанией создать тот продукт, который максимально соответствует возможностям управляющей компании и желаниям клиента. Частично это возможно сделать, изменяя нормативные акты Банка России. Мне кажется, фундаментально мы большую часть К-квин уже сделали и нам нужно более плотное общение с законодателями уже нам совместно. Более плотное общение с законодателями в части изменения закона. Просто потому, что какие-то опции, к сожалению, очень часто прошиты в законе. Что обсуждалось про разные категории акций, в том числе. Я не говорю, что регулятор под это дело согласен, но даже для начала этой дискуссии нужно понимание, нужно, обзовем это так, распечатать закон, нужно иметь возможность вносить туда изменения.

В части неквальных инвесторов, ну или в большей степени в части неквальных инвесторов - это тренд на большую защиту инвестора. Не большую защиту путем введения новых запретов, - это сложно, это дорого, это не всегда эффективно, - но скорее изменение формата работы. В качестве одного из таких примеров - это, например, изменение формата работы по конфликту интересов. То есть, сейчас у нас управление конфликтом интересов - это 40-я статья 156-го закона, я даже по памяти помню, в которой даже нельзя сделать то-то, нельзя делать то-то. И поэтому все желающие это что-то делать, прекрасно знают, как это регулирование обходится. Соответственно, мы видим, что эту проблему нужно решать немножко более фундаментально, нужно изменить сами подходы по управлению конфликтом интересов. С одной стороны, это может быть более трудозатратно для компаний в части имплементации, с другой стороны - это выгодно для компании в части того, что можно сэкономить на схемах, потому что вводить или пересматривать систему управления конфликтом интересов без диалога по 40-й статье, без диалога о возможности отмены отдельных ограничений оттуда - это, скорее всего, просто неправильно.

Тема вторая - это более то, что мы уже затрагивали в диалоге, насколько клиент знает, что он покупает. Как клиенту выбрать управляющую компанию, как клиенту выбрать фонд, как клиенту выбрать НПФ. И, собственно говоря, то, что мы уже частично, по крайней мере, сделали для НПФов и что мы планируем сделать в ближайшее время для управляющих компаний - это некоторые изменения в части раскрытия информации. Мы постараемся в большей степени сконцентрироваться на то, чтобы инвестор знал, какой продукт он покупает. Не какие корпоративные события происходят, что произошла обмена одного ПИФа на другой ПИФ - это прекрасно, но это техника. А чтобы клиент мог более или менее осознанно сделать выбор - почему ему нравится та или иная управляющая компания, почему ему нравится тот или иной управляющий в рамках управляющей компании, каким образом управляющий будет зарабатывать для клиента? То есть, если мы хотим, чтобы клиент был более разумным, а это вроде как наш собственный интерес в целом, мы регулярно говорим, что клиент мало понимает, к сожалению пока. Соответственно, чтобы клиент понимал больше, нам нужно давать ему больше информации. Не обязательно больше в количестве, но более важной информации для принятия решения.

В части дополнительного, это уже, конечно, скорее, относится, это, может быть, к терминам нормативов, но это возможно приведет к некоторому увеличению работы для управляющих компаний, мы будем продолжать тренд на диверсификацию активов. Я думаю, что значительный выигрыш мы уже достигли в этой истории, что по пенсионным деньгам, что по ПИФам, но, мне кажется, определенные шаги вперед в этом направлении у нас еще будут происходить. Ну, в значительной степени они уже озвучены в рамках новой редакции 580, в рамках новой редакции, требований к инвестиционной политике по пенсионным резервам. Ну, вот в таком направлении мы также будем двигаться.

Мне кажется, что определенные возможности для компаний, в том числе и в рамках той части дискуссии, которая у нас была вначале, в части того, что НПФы смогут сами инвестировать свои деньги, бесспорно, но они смогут сами инвестировать свои деньги, в том числе и в паевые инвестиционные фонды. Мне кажется, что эта возможность в продаже своих фондов для институциональных инвесторов, организации неиндивидуального ДУ для них или псевдоиндивидуального ДУ, а возможность продажи инвестиционных фондов, которые коллективная история, или в значительной степени коллективная история - это один из потенциальных трендов, который я персонально видел бы на рынке, с одной стороны, а с другой стороны, это та возможность для компаний смаштабировать продукт, предложив его большему числу клиентов, и, с другой стороны, сэкономить на издержках.

Если в части ПИФов у нас определенный задел уже исчерпан, то в НПФах, мне кажется, что немножечко, немножечко, немножечко еще осталось, в основном по причине того, что у нас есть стресс-тестирование. По мере его дальнейшего внедрения, по мере того, как мы будем все более и более, я надеюсь, комфортно чувствовать себя с этим инструментом (мы, я имею в виду и регулятор, и рынок), мы сможем отказываться от каких-то, по крайней мере, штучных ограничений в 580-П или в чем-то еще, говоря, что, коллеги, вы хотите инвестировать, вы считаете, что это правильный продукт для инвестирования? Если ваше инвестиционное мнение разумно в этой части, вы хотите туда инвестировать, инвестируйте с точки зрения финансовой устойчивости до тех пор, пока финансово устойчивы, до тех пор, пока вы делаете этот выбор осознанно, обоснованно и аргументировано, мы только за, чтобы вы его сделали. Даже если там будут превышения каких-то действующих нормативов или действующих ограничений.

Мне кажется, что это основные направления для работы, по крайней мере, на ближайший год это как минимум, а то, может быть, и на несколько лет. Вот, как-то так.

Владимир Кириллов: - Илья Владимирович, спасибо. Я хотел один вопрос задать, обсудить, прокомментировать, касающийся продажи ПИФов институциональным клиентам, в частности, пенсионному фонду. Тут есть одно противоречие существенное. Потому что когда управляющие компании продают розничным инвесторам, они все-таки берут с них довольно приличную комиссию по сравнению с институциональными. То есть, пенсионный фонд вряд ли зайдет в ПИФ, если ему предложить комиссию выше 0,5, например. И тут возникают определенные противоречия, потому что на западе существуют разные шер-классы, то есть, соответственно, институциональным продали одно, розничным.., но это тот же самый фонд. По российскому законодательству тут как бы вроде надо фонд создавать получается под них, а соответственно его наполнить, дальше пенсионному фонду институционал возникает вопрос с точки зрения ликвидности. Я зайду один, а кто еще? А покажите мне трек-рекорд, трек-рекорда нет, а ты можешь его показать только на другом продукте. И вот получается такой замкнутый круг, который я искренне пока не знаю, как его разрешить, хотя давно об этом думаю и мечтаю, чтобы у нас это появилось. Вот, может быть, есть идеи у вас какие-то?

Илья Смирнов: - У меня нет, ну, грубо говоря, разговор о разных комиссиях внутри одного фонда, я предчувствую, у нас будет очень интересная дискуссия и с профессиональным сообществом, и, что сложнее, с профессиональными защитниками прав инвесторов. Это будет крайне интересный вариант. Но, мне кажется, что у нас уже сейчас на рынке наблюдается некоторая тенденция, с которой вы начали наш сегодняшний диалог, и которая мне персонально очень-очень нравится - тенденция снижения комиссий. Потому что брать 2% комиссии при доходности в 20% - это вполне себе, хорошо, это можно, по крайней мере, обсуждать значительный кусочек остается инвесторам. Брать 2% комиссии при доходности в 5% - это уже сложно. У нас на рынке становится больше денег, у управляющих компаний становится больше денег. У нас появляются новые механизмы или новые возможности по автоматизации процессов и это создает возможность срезать косты, сократить издержки, с другой стороны, сократить выручку, но остаться при этом в достаточной степени рентабельным.

Одна из причин, по которой мы регулярно общаемся, по крайней мере, с рядом управляющих компаний, может быть, не со всеми, у нас просто возможности нет, персонально обратиться ко всем с вопросом о том, а что у вас создает значительные издержки? Что вы видите, как то, что можно изменить в регулировании, какие требования в регулировании создают для вас наибольшие неудобства (я не знаю, какой-то бумажный документооборот где-то остался, который создает значительные варианты, или что-то подобное), где, изменив регулирование, мы можем получить значительный выигрыш в сокращении ваших издержек, и, соответственно, какой-то кусочек от сокращения этих издержек достанется клиенту. Он достанется розничному инвестору, он в параллель будет доставаться как потенциальная возможность для оптового инвестора. Вот частично относительно того вопроса, который вы задали, когда крупный институционал или несколько крупных институционалов приходят в фонд, они приносят сразу достаточно большой объем денег, который, с моей точки зрения, позволяет дотировать другие классы инвесторов в части снижения вознаграждения, которое будет уплачиваться по розничным розничным инвесторам. Но, опять же, это не то, куда регулятор планирует в ближайшее время влезть.

Владимир Кириллов: - Есть комментарии у нас.

Ирина Кривошеева: - Мне хотелось бы коротко прокомментировать. Первое, да, действительно в международной практике есть какой-то уровень бенчмарк - это 25% от дохода клиентов может составлять вознаграждение управляющих. При этом мне не очень понятно, почему нужно это сразу как-то ограничивать. Это рынок, это конкуренция, ну пускай клиенты сами разберутся, наверное. Потому что, если я как клиент хочу получать дополнительную аналитику, хочу получать смс каждый день по составу моего портфеля и хочу действительно качественного инвестиционного консультанта, чтобы он приезжал и мне рассказывал, ну очевидно, наверное, я готова за это платить. У меня нет склонности к тому, чтобы получать качественный сервис бесплатно. Ну я в это не верю. Наоборот, если мне предложат качественную услугу и скажут, что с меня берут 0.1% в год, скорее у меня возникнет сомнение или убежденность, что где-то другое с меня что-то берут, но никто мне об этом почему-то не рассказывает.

А в контексте снижения расходов управляющих компаний, мне хотелось бы сказать: вот если как-то остановится в нововведениях со стороны Центрального банка, например XBRL.

Илья Смирнов: - Я правильно понимаю, что отказ от типовых правил ДУ - это то самое нововведение, в котором нам нужно остановиться? В этом вопросе, я думаю, что мы можем это сделать легко и с удовольствием.

Ирина Кривошеева: - Нет, давайте со статистикой вот остановимся, потому что в среднем я посчитала (ну, у меня, может быть, другие управляющие компании, ситуация лучше): за неделю у нас где-то 29 запросов от Центрального банка, в среднем за год количество запросов увеличилось в 5,3 раза. Запросы идут не только от профильных департаментов. Их, конечно, само собой, за счастье практически, там запросы нормальные. А вот статистические вопросы, которые просто интересуются, им интересно. Ну, им интересно, куда вкладывать ценные бумаги, какие, что в состав в структуре индивидуальных инвестиционных счетов… Вот эти запросы они интересные, но очень много времени внутри у мелких исполнителей на это уходит. И у крупных тоже, потому что там они очень нетривиальные вопросы задают. И вот сочетание МСФО нового стандарта, вот как я сегодня на предыдущей сессии услышала: МСФО. РУС. Вот это МСФО РУС плюс XBRL наложенный, плюс двойной формат отчетности, если у компании две лицензии - это индивидуальное доверительное управление и лицензия паевых инвестиционных фондов. Отчетность дублируется, в том числе, по собственному портфелю. Вот сейчас это так. То есть мы посылаем две формы в разные департаменты Центрального банка. Ну и еще какие-то такие мелкие неурядицы они денег стоят. Вот XBRL очень даже.

М. (1.46.31): - Можно, я еще маленькую ремарку добавлю по поводу коскайтинга(?). Ну я, во-первых, полностью присоединяюсь к тому, что сказала Инна, потому что такое ощущение, что скоро начальник бэк-офиса и отчетности станет главным человеком в управляющих компаниях, потому что людей, которые двигают бизнес, гораздо меньше, чем людей, которые отчеты делают.

Ну, а если серьезно, то я думаю, что у некоторых из здесь присутствующих коллег есть достаточно хороший опыт в виде компаний в иностранной юрисдикции управляющих (Люксембург, прежде всего), и там все строится на принципах аутсорсинга. То есть в моем понимании, все-таки я вот лично не понимаю, что мешает отдать бэк-офис, например, по ПИФам на откуп специализированным депозитариям и освободить управляющие компании от регуляторной ответственности за учет этих вещей.

Илья Смирнов: - Извините, я буквально на секундочку здесь. Вы очень правильно ссылались на опыт Люксембурга, и, соответственно на вопрос, что мешает отдать на аутсорсинг кому-то спецдепу или не спецдепу бэк-офис, я, честно скажу, ничего не мешает. А в части того, что освободить от регуляторной ответственности, мы исследовали этот вопрос. Ну, скажем так, по крайней мере, в одной не самой мелкой юрисдикции, а именно ЕС, забывая про все прочие истории, считая, что там знают, а у нас не знают, даже в таком варианте ответственность остается в той управляющей компании, в том, кто делает. Просто принцип крайне простой: клиент должен знать. То самое физическое лицо, которое купило у вас пай, оно должно знать, к кому придти с жалобами. Вариант на то, что, знаете, я тут у вас прочел на сайте одно, в правилах ДУ другое, а в отчетности я у вас читаю третье и кому жаловаться и вот как мне с этим вот сделать… Это просто породит в значительной степени неопределенность у потребителей этой истории, даже не только у Центрального банка.

М (1.49..00): - Ну, я позволю, извините, с вами не согласиться, потому что сейчас, например, жизнь пайщика в АПИФе, она уже разделена между управляющей компанией и спецдепом. Например, учет реестра пайщиков ведет специализированный депозитарий. Это первое. Это к вопросу, кому жаловаться. То есть, к кому идти, где мои паи? Они, по идее, лежат в депозитарии, а не в управляющей компании.

А, во-вторых, все-таки спецдепы - это профессиональный участник рынка ценных бумаг. Регулируется точно также Банком России, несут такую же ответственность, как и все профучастники. И если управляющая компания может нести ответственность за качество управления, за те практики управления, которые принимаются, то говоря о вопросе о том, что бэк-офис, например, по ПИФам ведет спецдеп, но он такой же профучастник, почему он не может за это нести ответственность, и почему управляющая компания, при условии, что раскрыто кто это ведет учет, что это все имеет необходимое раскрытие, договорами, какая-то нормативная база со стороны Банка России, почему управляющая компания должна своей лицензией отвечать за работу спецдепа в этом случае, если он сам профучастник и регулируется тем же регулятором?

Илья Смирнов: - Насколько спецдеп готов своей лицензией за это дело отвечать? Потому что, по большому счету, лицензия, ну, можно поставить такие санкции к спецдепу, что лицензия - это деньги. И что если для вас это является ключевой историей, ну сказать, что спецдеп должен ввести просто значительные масштабные штрафные санкции. Насколько я знаю, какие-то управляющие компании, по крайней мере, из того, что я слышал, готовы на передачу чего-то на аутсорсинг. Ну, я так понимаю, что штрафные санкции там присутствуют. Какие-то управляющие компании не готовы на это дело. Я подозреваю, что на те штрафные санкции, при которых они готовы передать на аутсорсинг, уже на эту историю не готов спецдеп. Мне кажется наличие или отсутствие лицензионного риска здесь - это, ну, скажем так, только повод для дискуссии, но не повод для бизнеса. Если действительно хотеть это сделать - это сделать возможно.

М (1.51.20): - Там дискуссия прошла, повод для бизнеса есть, на самом деле. То есть, если бы только выражалось в денежных отношениях, о'кей, передали спецдепу, если они допустили ошибку, то штраф. Я думаю, что спецдепы готовы компенсировать управляющему штраф, который придет от Центрального банка, потому что это не тот размер суммы, который является критическим для бизнеса. Критическим является другое - не снятое административное нарушение в течение последующего года. То есть, соответственно, если управляющая компания, допустим, пенсионная, допустила такое нарушение, административка висит год. Если в этот период, как вот сейчас, происходит у нас продление договора с ПФР, то до свидания. Вот и все. Это основной риск. То есть управляющая боится административки исключительно, то есть из-за года не снятого административного правонарушения, которое во многих случаях не позволяет участвовать в конкурсах. Это бизнес.

М (1.52.16): - Мне кажется, что мы ровно также можем сделать следующий шаг. Вопрос риторический, но, сколько вам приносит бизнес с ПФР? Ну, заложите, что это штрафная санкция для спецдепа. Спецдеп накосячил с отчетностью, он в чем-то ошибся, что привело у вас к административной ответственности, вы с этого эффективно теряете не сумму штрафа, которую с вас потребует ЦБ, а выручку от деятельности с ПФР. Вот масштаб штрафа.

М (1.52.48): - Спор - это не только ПФР. Возьмем конкурс «Военная ипотека». Обязательно(?). Могут принять участие только те, у кого есть ПФР. И там уже размер штрафа, извините, последние контракты, которые были, это порядка 500 млн рублей.

Владимир Кириллов: - Здесь я тоже позволю себе сказать. Конечно, с точки зрения, вот мы сегодня говорили, и председатель говорила сегодня про снижение регуляторной нагрузки, про избежание дублирования. Но ничего не было сказано про административные санкции. В целом, проблема, которая существует, то, что сегодня они точно не соответствуют пропорциональности с точки зрения тяжести совершенного проступка, они не соответствуют тому, были нарушены реально права пайщиков, инвесторов либо не были. Какая-то ошибка, задержка в отчетности, технические сбои могут привести к тому, что с компании возьмут несколько сотен тысяч рублей штрафа, в то время, как это никак не привело к нарушению прав пайщика.

Вторая проблема - это то, что есть непропорциональная с точки зрения различных участников финансового рынка эта нагрузка административная. У брокеров она одна, у управляющих она другая, у банков третья. И я вам могу сказать, что в этом смысле управляющие компании находятся в одном из самых сложных и худших положений среди всех других участников рынка. Количество в этом смысле штрафов, к сожалению, такая статистика не раскрывается на сайте Банка России, хотя было бы очень интересно посмотреть, но, по управляющим компаниям, я думаю, что она больше, чем по другим, по страховщикам и так далее. Именно с точки зрения количества штрафов. Конечно, эту систему надо менять, она не может такой оставаться, потому что это вызывает абсолютное недоверие участников рынка и к регулятору. Но, мы знаем также, что регулятор вынужден в данном случае штрафовать, потому что ну такое законодательство, и потом придет прокуратура, проверит. Так что тут замкнутый круг, который нужно размыкать. И на самом деле, я призываю здесь всех участников рынка в этом смысле объединяться. И НАУФОР более активно в этом направлении работает, доносить эту информацию до соответствующих комитетов Госдумы, до Центрального банка, до всех заинтересованных лиц, которые могут эту ситуацию изменить.

У нас в силу того, что осталось буквально уже там совсем чуть-чуть времени, я вот избежал выхода на эту шаткую почву с точки зрения регуляторной нагрузки. И, конечно, пожелание может быть к следующей конференции, чтобы сделать даже отдельную секцию на тему «Регуляторные нагрузки на участников финансового рынка» и что с этим можно делать. Наверное, все там и брокеры, и управляющие просто навзрыд, и это будет, конечно, много эмоций, но, возможно, это просто тоже необходимо делать, чтобы посетовать на это. Действительно, не все делается в этом смысле рационально. То же внедрение упомянутой XBRL - его можно было совершенно по-другому внедрять, и не размазывать это по всем участникам рынка, а делать это, в конце концов, собрать этот взнос с участников рынка, но сделать это на уровне Центрального банка, а не вот то, что сегодня вот эта чехарда, которая происходит с этими таксоноимами, которые нам обещают, что они в жизни никогда уже больше не поменяются, потом они меняются, за три месяца у нас выкатываются, и тут можно бесконечно. И они в 2018 году, как мы знаем с вами, снова поменяются, а в 2019 году нас ждет полная смена парадигмы. И это какой-то просто бессмыслицей становится то, что мы с вами делаем. И вот это вот обидно, потому что и, опять-таки, мы взяли на себя определенные обязательства, добросовестные участники рынка - внедрить все, что Центральный банк хочет, чтобы увеличить прозрачность рынка. Тогда возможны здесь ошибки? Возможны. Не штрафуйте нас так, как вы это делаете сегодня. Это некий общий призыв.

Тема аутсорсинга очень важная. И мне кажется, что тут дискуссии ведутся на уровне и спецдепов тоже с Центральным банком, насколько я знаю. Там возможны в этом смысле какие-то решения.

Илья Смирнов: - Мы регулярно ведем дискуссии в этой части, но глобально, я еще раз повторяюсь, я в каких-то мелких нюансах я вижу, что нужно что-то подкорректировать, в частности, как мне кажется, возможность спецдепу оказывать услуги компаниям, которые не являются их клиентами в рамках спецдеповской деятельности. Но, глобально я уже достаточно давно не видел никаких обращений или запросов в части того, что можно это сделать или нельзя сделать. Наша позиция не менялась в течение достаточно большого периода времени, что да, аутсорсинг возможен. Мы считаем, что управляющая компания может в значительной степени свои функции отдавать на аутсорсинг, особенно если это функции не профильные, а связанные с бэк-офисом или каким-то формированием отчетности или чего-то еще. И мы не готовы снимать с управляющей компании ответственность за отчетность.

Владимир Кириллов: - Понятно. Здесь я вижу представителей спецдепов. И я прошу их тоже активно подключиться, потому что вы слышите как бы мнение регулятора, и здесь есть тоже вам над чем активно работать вместе с вашей ассоциацией и с нашей ассоциацией. И я вот хочу попросить добавить два слова еще добавить Екатерину Ганцеву. Пожалуйста.

Екатерина Ганцева: - Я хотела обратить внимание всех управляющих компаний на то, что вчера на сайте Банка России наконец-то разместили зарегистрированные в Минюсте указания в части отчетности управляющих компаний в формате XBRL, который вступит в силу с 4 мая. Обратите, пожалуйста, на это внимание.

Владимир Кириллов: - Спасибо, Катя.

Екатерина Ганцева: - Просто к теме XBRL.

Владимир Кириллов: - Спасибо, Катя, я думал, что ты про аутсорсинг. Понятно, хорошо. Значит, я еще буквально два слова, Илья Владимирович, чтобы у нас не забылось. Дискуссия по поводу вознаграждения управляющих компаний. Там большое оно или небольшое. Вы знаете о том, что в России принята концепция, когда мы фактически вознаграждение берем большее за управление активами по сравнению с западными аналогами, но, у нас очень сильно ограничено (это то, что нас ставит в очень невыгодное положение, например, по сравнению с теми же страховыми компаниями и жизни) - это вознаграждение надбавки наши, которые ограничены 1,5%. И здесь соответственно, когда ты приходишь, например, в западный фонд купить, то там никто не краснеет, лупят 5%, но зато один раз на входе. А дальше там соответственно комиссии очень маленькие могут быть для тех же разных классов активов, там они больше-меньше, но в любом случае они обычно меньше, чем у нас. Это точно. Значит, здесь мы как бы тоже попадаем в некий капкан. То есть, вроде как уже ставки упали, и надо было бы снижать вознаграждение управляющей компании. Но с чего тогда мотивировать продавцов? С чего отдавать агентским сетям? Если бы мы могли пересмотреть эту концепцию и брать больше надбавку, то есть за счет того, что как бы вознаграждение будет снижаться, что логично особенно в нынешних условиях, это, я думаю, что в целом, на мой взгляд, помогло бы рынку. И здесь тоже также для институциональных инвесторов, раз у нас нет каких-то шер-классов, может быть, разрешить тогда как-то официальный вот этот вот рибейт - возврат части вознаграждения. Но, в данном случае, не как агенту, а как профессиональному участнику, который покупает у нас этот фонд. Что есть, опять-таки в зарубежной практике.

Илья Смирнов: - Я не могу сказать, что мы однозначно это дело делаем. Но я точно могу сказать, что мы готовы к диалогу по этому так же, как и по всем прочим вопросам. То есть заявляйте повестку, формируйте повестку не только на основе предложений ЦБ, не только как реакция на выпущенные нами нормакты, пусть они и потенциально иногда бывают достаточно дискуссионными, но и как какие-то ваши предложения, что вы хотите поменять, что вы считаете нужным для дальнейшего вашего развития и движения вперед.

Владимир Кириллов: - Хорошо. Ну, тогда вот пересмотр вознаграждения, может быть, увеличение надбавки? Это я предложил бы в качестве пункта на комитет на следующий, на Совет управляющих компаний обсудить всесторонне. И всех присутствующих здесь тоже, пожалуйста, контрибутируйте в работу НАУФОР, Совета управляющих компаний и комитетов соответствующих.

Уважаемые коллеги, я был бы рад предоставить слово тем, кто находится в зале, но, похоже, мы совсем уже по времени не успеваем. Поэтому я поблагодарю всех участников. Мы также надеемся, что вам было интересно. Была интересная дискуссия. Спасибо всем участникам, сидящим здесь. Всем успехов.