Выступление на конференции "Российский фондовый рынок", 8 апреля 2009 года, Москва

IV панель. конецформыначалоформы"Ужесточение ответственности за манипулирование и инсайд и вопросы управления рисками".

Я хотел бы поблагодарить Елену Игоревну за её выступление. Оно прекрасно отражает те вызовы, которые стоят не только перед ФСФР, а и перед саморегулируемыми организациями. Дискуссия, которая случилась по поводу того, как должны проводиться проверки, за что следует и не следует преследовать на фондовом рынке, как это должно быть сделано, думаю, отражает тот характер отношений, который у нас сложился с Федеральной службой по финансовым рынкам. Я лично за этот уровень отношений благодарен и Елене Игоревне, потому что понимание, которое мы находим у ФСФР, достаточно высокое.

То, о чем мы сейчас заговорили, является примером такого рода взаимодействия, потому что те поправки в Закон о рынке ценных бумаг, которые были приняты Государственной думой - определение понятия "манипулирование", - рождались совместными усилиями ФСФР и правового комитета НАУФОР. У каждой из сторон была своя миссия, и миссия НАУФОР заключалась в том, чтобы добиться максимальной юридической определенности этого понятия. Мы видели бы наибольшее зло поправок, если бы так случилось, в том, что они изобиловали бы оценочными суждениями, которые оставляли бы большую возможность для произвола правоохранительных органов. Как нам кажется, мы со своей миссией справились, добились того, что те поправки, которые прошли в Закон о рынке ценных бумаг, этой юридической определенностью отличаются, и более того, как мне кажется, тот исчерпывающий перечень составов правонарушений, которые в Законе о рынке ценных бумаг теперь называются "манипулированием", для каждого из нас очевидно являются примерами манипулирования. Наверно, это не единственный шаг, который нам предстоит сделать в регулировании манипулирования и инсайда, но вряд ли этот шаг должен был быть шире, чем тот, который мы сделали. Это связано с ужесточением ответственности, с тем, что нам, наверное, стоило бы, сделав этот шаг, попробовать убедиться в том, что мы остались на твердой почве, собрать судебную, правоприменительную практику и постепенно заняться расширением этих составов. Тот шаг, который мы сделали, был правильным и взвешенным, теперь ровно то же самое нужно сделать с законопроектом о манипулировании и инсайде. В той части, в какой законопроект посвящен манипулированию, он по существу воспроизводит согласованное нами понятие "манипулирование"; в той же части, в которой он посвящен инсайду, он этими качествами юридической определенности, к сожалению, не отличается, он абсолютно юридически неопределенен. Если определение инсайдерскоей информации, как оно дается в законопроекте упростить, то это информация, раскрытие которой может повлиять на цены финансового инструмента или на оборот. Более того, законопроект предусматривает обязанность раскрывать эту информацию. И здесь есть некоторое противоречие в подходах регулятора. Потому что ну что же такое инсайдерская информация? Скорее всего, ничего нового по сравнению с тем, что лежит в основе концепции раскрытия информации. Раскрываться должна та информация, которая может повлиять на цены и оборот, так, которая должная приниматься во внимание при принятии инвестиционного решения участником рынка. Инсайдерская информация - ровно та же самая информация, просто неравнодоступная. И вот здесь происходит странная вещь (это наши претензии к законопроекту): законопроект, по существу, дополняет перечень информации, которая должна раскрываться в соответствии с Законом о рынке ценных бумаг неисчерпывающим образом определенным перечнем информации. Причем если какие-то ориентиры в виде раскрываемой эмитентами информации мы находим в Законе о рынке ценных бумаг, то в отношении товаров и товаропроизводителей таких ориентиров нет. Совершенно новая для ФСФР, всего рынка область, которая требует осмысления. Наше предложение заключается в том, чтобы поступить с этим блоком закона ровно так же, как мы поступили с определением понятия "манипулирование", - дать, по возможности, исчерпывающий перечень информации, которая могла бы считаться инсайдерской. Я готов услышать упреки, что нигде в мире так не делается, что это существенным образом ограничивает возможности борьбы с инсайдерской информацией. Но я должен сказать, что нам предстоит сделать первый шаг, и пусть он будет недостаточно широк, ничего удивительного в этом смысле нет. В Гонконге вот уже 15 лет обсуждают введение уголовной ответственности за инсайдерскую информацию, и результатом дискуссии является то, что до сих пор эту уголовную ответственность за использование инсайдерской информации не вводят на том основании, что это угнетающим образом повлияет на фондовый рынок Гонконга и лишит его конкурентоспособности как уже состоявшегося финансового центра. Это китайский прагматизм. Мы видим, тем не менее, необходимость в принятии такого закона и видим компромисс, который должен быть найден при его принятии в обеспечение максимальной на этом этапе юридической определенности соответствующих составов. Потому что верно, это будет основанием не только для административной ответственности, но и уголовной (до 7 лет). И вовсе не в том компромисс наш с миром должен быть, что в США можно сесть на срок до 25 лет, а у нас только до семи, а в заключении максимальной юридической определенности.

По существу, я сейчас формулирую переговорную позицию НАУФОР, которой мы будем придерживаться в рабочей группе, в целом поддерживая законопроект, но настаивая на внесение в него изменений.

Другое концептуальное замечание на этом этапе созвучно тем замечаниям, которые вы сформулировали в своих вопросах к Елене Игоревне. Что касается гражданской ответственности, то законопроект предусматривает ответственность юридического лица, причем ответственность субсидиарную, а стало быть, брокер - юридическое лицо должен будет нести субсидиарную ответственность за действия своего трейдера. Причем, как вы знаете, основными субъектами гражданской ответственности будут коммерческие организации, а для них освобождением от материальной ответственности является только действие непреодолимой силы. В данном случае это, по меньшей мере, несправедливо. Мы не предлагаем вовсе отказаться от ответственности, которая могла бы возлагаться на брокера - юридическое лицо, но считаем важным определять в каждом случае виновность этого юридического лица. А виновностью или освобождением от ответственности мы должны были бы считать тот факт, что брокер - юридическое лицо принял все меры для того, чтоб не допустить подобного нарушения. У брокера есть китайские стены, режим защиты информации, брокер проконсультировал своих трейдеров по поводу манипулирования и инсайда (что это является в уголовно-административным порядке наказуемыми действиями), взял с них подписку, средствами технического характера постарался минимизировать возможность манипулятивных действий - в данном случае брокер - юридическое лицо не должен нести ответственность, мы в этом убеждены. Вот это два концептуальных замечания.

У саморегулируемых организаций есть место в расследовании инсайда и манипулирования. Это показывает, например, американский опыт. Ведь что сейчас происходит? По уже действующим нормативным актам ФСФР (а это естественное решение, поскольку инсайд и манипулирование являются правонарушениями организованного рынка) они выявляются биржами в виде нестандартных подозрительных сделок. И сейчас положением об организаторах торговли именно на биржи возлагается обязанность по выявлению и расследованию этих сделок. Результаты этого расследования доносятся до ФСФР. Я вижу мало смысла в разработке тех рекомендаций в отношении манипулирования, которыми мы сейчас занимаемся по инициативе ФСФР. Мы, конечно, это сделаем, как я уже сказал на первой панели, - в ближайшее время. Но тем не менее мы видим в этом мало смысла, потому что до изменения этого порядка места у НАУФОР для выявления и преследования за эти правонарушения нет. Это дело бирж и ФСФР. Необходимо поступить так, как поступили американцы, где биржи, выявляя подозрительные сделки, отдают их на расследование саморегулируемой организации - ФИНРА, американскому НАУФОР. Вообще говоря, это часть более целостной концепции, в том числе концепции рискориентированного надзора, взаимодействия между саморегулируемыми организациями и биржами, установления нормативов. И этим мы тоже будем заниматься. Но так быстро это даже у нас не получается. В ближайшее время мы не сделаем стандартов, но мы непременно их сделаем. Другое дело, что до тех пор пока не будет реального механизма принуждения к подчинению этим стандартам в виде обязательного членства, соглашения с биржами о том, что участниками торгов на них могут являться только члены саморегулируемых организаций, каких-то других приемов, все эти нормативы будут носить рекомендательный характер. И мы выполним свое предназначение, если для СРО будет найдено реальное место в общей системе регулирования и надзора. Я должен сказать, что это обсуждение в настоящее время идет в рамках подготовки законопроекта о пруденциальном надзоре. Уже существует текст и договоренности с ФСФР, какие возможны на этом этапе, о введении обязательного членства в СРО, по крайней мере для тех организаций, которые оказывают услуги розничным инвесторам.

На этом я бы закончил свое выступление и готов ответить на вопросы.