2 сессия "Брокерское тестирование и другие меры по защите интересов инвесторов"

02.11.2021

Алексей Тимофеев, президент НАУФОР: Дорогие друзья, уважаемые коллеги, наш следующий собеседник - руководитель Службы по защите прав и интересов инвесторов Банка России Михаил Мамута.

Михаил, добрый день!

Михаил Мамута, руководитель Службы по защите прав и интересов инвесторов, член Совета директоров Банка России: Добрый день, Алексей!

Алексей Тимофеев: Мы хотим обсудить несколько вопросов, у нас не так много времени. Мой первый вопрос будет о самой животрепещущей, наверное, теме этого года - брокерском тестировании, результате многолетней работы, если иметь в виду разработку закона, посвященного брокерскому тестированию. Что вы ждете как Центральный банк от брокерского тестирования?

Почему я этот вопрос задаю, потому что неоднократно звучало, что его результаты могут показаться неудовлетворительными, и это будет причиной для того, чтобы пересмотреть сам механизм такого тестирования. Я считаю, что это мало нарушаемое требование. Ну, плохо представляю себе, как НАУФОР в правоприменительной юрисдикции будет выходить на контрольные закупки. Скорее всего, мы увидим, что все более или менее аккуратно это тестирование проводят. Я сомневаюсь, что кто-то будет злоупотреблять, не проводить тестирование вовсе, подгружать (я сейчас фантазирую) правильные ответы независимо от выбора клиента. Это достаточно формальная, на мой взгляд, и не такая уж сложная процедура. Поэтому я вижу мало опасностей с точки зрения рисков нарушения этого требования.

Миша, поделись своими соображениями, что вы ждете от механизма тестирования, что будет для вас важным, для того чтобы оценить - удовлетворительным ли вам кажется механизм, разработанный нами с вами.

Михаил Мамута: Леша, смотри, я очень рад, что тестирование появилось, это первое, с чего мне хотелось бы начать. Потому что мы потратили на разработку этой процедуры вместе с вами в конечном итоге даже не один год, если вспомнить о времени, которое мы потратили на ее проектирование в законе. Это очень важно, потому что тестирование как неотъемлемая часть процедуры продаж неквалифицированным инвесторам сложных, непростых финансовых инструментов, неплохо себя зарекомендовала в тех юрисдикциях, где она применяется на протяжении ряда лет, в первую очередь в Европейском союзе. И ее появление, безусловно, дает нам определенные надежды и основания в том, что снизятся нарушения, связанные с продажей розничным инвесторам неподобающих инструментов, ну, по крайней мере, справиться с частью этой проблемы. Потому что понятие неподобающих продаж - unsuitable selling, хорошо известное из рекомендаций IOSCO и, по сути, отраженное в MiFID II, подразумевает не только полноту раскрытия информации и понимания инвестором этого продукта, но и соответствие этого продукта инвестиционным целям, будь то доверительное управление или брокеридж.

Вот если мы оттолкнемся от того, что мы прошли первый шаг, и тестирование само по себе появилось как процедура, теперь вопрос - насколько она оправдывает наши ожидания. Об этом, на мой взгляд, говорить все-таки еще рано, не закончен первый месяц ее применения.

Хочу сказать, что мы делали несколько предварительных таких предтестирований, то есть тестировали само тестирование и эти вопросы на разных процедурах (извини за немножко тяжелую фразу, но смысл именно такой), на разных целевых аудиториях. Это были студенты экономических и финансовых вузов, это были инвесторы уже действующие, инвесторы начинающие, это были фокус-группы, в которые входили совсем не инвесторы. И мы получили очень интересные и, в общем-то, так скажем, в рамках поведенческой экономики доказательные результаты, которые говорили нам о том, что существует достаточно высокая дисперсия, связанная с прохождением тестов разными целевыми аудиториями. Но ни в одном из этих случаев, включая (обрати внимание) сотрудников Банка России, не только сотрудников Службы, а в более широком случае сотрудников Банка России, разных подразделений, тесты никогда не сдавались на 100% с первого раза. Разброс сдаваемости составлял по первым тестам по разным видам финансовых инструментов, подпадающих под тестирование, от 30% до примерно 60%.

То, что я сейчас говорю, коллеги, это вовсе не ориентир, к которому вы стремитесь или мы стремимся, это скорее объективная картинка. Поэтому я думаю, что мы по итогам октября, а мы уже договорились, что мы проводим ряд мероприятий совместно со СРО, для того чтобы понять состоятельность этого механизма, так вот, по итогам октября мы поймем, насколько подтверждаются наши гипотезы относительно чистоты самого процесса и насколько он работает с точки зрения сегрегации клиентов, инвесторов на группы тех, кто может пройти тест с первого раза, и тех, кто не может, и каково поведение, что очень важно, тех, кто не проходит тест с первого раза, что происходит с этими людьми. Или они тут же начинают проходить во второй, потом в третий раз, пока, наконец, не сдадут? Или часть из них переключается на более простые инструменты? Или кто-то пользуется «последним словом»?

Вот на самом деле набор этих данных очень важен для понимания того, как работает инструмент, как на него реагирует тот, ради кого он, собственно, и был внедрен. Один из бенефициаров - это инвестор. Понятно, что вторым бенефициаром является сама индустрия, потому что он определенным образом и брокера защищает от возможных претензий, связанных с продажей неподобающего продукта. Поэтому, думаю, что уже достаточно скоро, скорее всего, где-то к середине ноября, мы увидим первый результат.

Мы проводим такой опрос крупнейших брокеров, для того чтобы от них получить необходимую статистику, - это первое.

Второе, об этом, наверное, тоже надо сказать, - мы подключили к этому процессу волонтеров финансовой грамотности, или инвестиционной грамотности, которые тоже в разных регионах, взаимодействуя с разными профучастниками, проходят эти тесты и формируют свое собственное мнение. То есть у нас будет независимая внешняя оценка.

Плюс мы посмотрим на жалобы. Плюс наш собственный мониторинг.

Вот эти четыре инструмента, я думаю, позволят нам первое впечатление сформировать, и мы его где-то к середине ноября сможем вместе все обсудить. Если же говорить о будущем, то при условии, что процедура будет работать качественно и корректно, у нас есть совместно с тобой же, с НФА есть разработанный план по ее дальнейшему совершенствованию. Наверное, два слова я об этом скажу, чтобы все были в курсе, о чем мы договорились.

Ну, собственно, результаты вот тех поведенческих экспертиз, которые мы проводили на этапе до введения тестирования, показали, что, во-первых, ротацию следует предусмотреть не только в части ответов, но и в части вопросов.

Во-вторых, нужно увеличить само количество вопросов, чтобы эта ротация имела смысл. Поэтому, коллеги, наша общая договоренность со СРО заключается в том, что мы постепенно увеличиваем количество вопросов, насколько я помню, к 1 апреля до 8 мы договорились, и затем к середине года - до 11 или 12. И мы делаем их ротацию точно так же, для того, чтобы каждая повторная сдача, ну скажем так, воспринималась как новая сдача, а не просто как перебор возможных ответов.

Естественно, мы рассчитываем на то, что любой инвестор, заинтересованный в защите самого себя от продажи ему инструмента, риска которого он не понимает, не будет заниматься подбором и тем более не будет использовать выложенные в интернете ответы на вопросы, потому что это против его интересов, собственных его интересов. Но, тем не менее, с точки зрения качества процедуры те меры, которые мы с вами наметили, на мой взгляд, будут способствовать ее улучшению.

Ну, а окончательно мы поговорим об этом, я полагаю, в конце ноября. И сразу хочу отметить, что вот мониторинг, о котором я сказал, он не разовый, он будет проходить постоянно, причем, что важно, нашими общими с СРО усилиями. И я очень жду, Алексей, твоего участия, участия СРО в контроле качества тестирования, потому что очень важно на этом этапе, на стартовом этапе обеспечить максимально корректную работу процедуры, исключая недобросовестные практики.

Алексей Тимофеев: Да, я подтверждаю, мы действуем в соответствии с общим нашим с Центральным банком планом, «дорожной картой» по доработке механизма тестирования. И да, мы договорились о том, что количество вопросов в ротации увеличится, количество вопросов, которые будут задаваться в тесте клиентам, нет, останется прежним, если речь идет о вопросах на знание - 4, но выбираться они будут из большего числа вопросов.

Михаил знает также мою точку зрения на тот счет, что я-то за более абстрактный механизм, апроприетного тестирования, примерно так, как это сейчас сделано в отношении сьютабилити-тестирования. Там же нет никаких формальных вопросов, поэтому, кстати говоря, и не возникает никакой опасности того, что они утекут в интернет и это может дискредитировать весь замысел.

Но я согласен с тем, что как старт апроприетность-тестирования, ну лучше, наверное, варианта, чем некоторый формализм и общий для всей индустрии подход, хоть так и не делается за рубежом, быть не могло. И я думаю, что мы выбрали в целом правильный подход, и он, скорее всего, себя оправдает, я тоже на это надеюсь. Разумеется, мы собираемся за этим следить, насколько это возможно, внимательно.

Второй вопрос, который я бы хотел задать. Михаил, количество розничных инвесторов увеличивается на фондовом рынке. Понятно, что количество жалоб на участников индустрии наверняка растет, это естественно, ну просто с ростом количества инвесторов количество жалоб тоже должно увеличиваться. Что с пропорцией? Больше конфликтов? Или пропорция жалоб, если она растет, растет в соответствии с пропорцией количества инвесторов?

У меня нет ощущения, что конфликтность, что ли, взаимоотношений на фондовом рынке увеличилась с притоком розничных инвесторов. Что точно я вижу, ну например, что касается НАУФОР, то только за последний квартал у нас количество жалоб увеличилось на 30%, но половина этих жалоб адресована не нашим членам, ничьим вообще членам, ни одной из СРО членам, а компаниям-мошенникам, имитирующим финансовую деятельность. Кто точно является выгодоприобретателями, бенефициарами развития финансового рынка - так это мошенники, не только его цивилизованная индустрия и инфраструктура. И что точно, как мне кажется, нужно делать, - это сфокусироваться на борьбе с мошенниками, с нецивилизованной частью это нельзя, наверное, даже назвать фондового рынка.

Михаил Мамута: Твой вопрос - он очень важный на самом деле. Почему? Потому что, смотрите, важно, чтобы не сложилось впечатление, я хочу его сразу развеять, что вот эта наша акция по временному прекращению продаж сложных финансовых инструментов, введению тестирования это разовый шаг, после завершения которого все вернется в прошлую реальность.

На самом деле это совсем не так, мы только, безусловно, в начале большого пути. Вопрос качества продаж, вопрос подходящести продукта, вопрос прозрачности ценообразования, устойчивости в этом смысле к нарушениям со стороны корпоративного управления и реагирования со стороны корпоративного управления на нарушения в области защиты прав потребителей - это те направления, которые будут только усиливаться в нашей совместной работе.

И вообще мы внимательно анализируем международный опыт, и вы тоже. И мы знаем, что в большинстве других юрисдикций с развитыми финансовыми рынками полномочия регуляторов как с точки зрения влияния на рынок, так и с точки зрения материальной ответственности нарушителя существенно выше, чем в России. Вот это важный момент, потому что нам с вами предстоит дальнейшее движение в этом направлении, для того чтобы на рынке были только честные, прозрачные игроки, были только качественные продукты, которые повышают благосостояние людей, а не делают их беднее. Последнее, кстати, становится особенно важным и значимым именно сейчас, потому что президент поставил общую задачу борьбы с бедностью, понимая, что уровень благосостояния населения снизился в силу кризисных явлений в экономике, связанных с пандемией. И вот здесь очень важно, чтобы финансовый сектор, финансовый рынок работал не на то, чтобы, скажем так, перераспределить доход, а по простому говоря, сделать бедного человека еще беднее, а для того, чтобы он способствовал росту его благосостояния. И в этом смысле мы будем внимательно смотреть за жизненным циклом всех продуктов и жизненным циклом самого розничного инвестора. И, конечно, важно видеть, что он в результате инвестиций, как я уже сказал, становится богаче и его качество жизни и благосостояние растет.

Вот, например, те низкобюджетные счета, о которых мы несколько раз говорили с тобой, большое количество счетов с остатками в несколько десятков тысяч рублей - как их интерпретировать? Это очень важный вопрос, на который у нас пока нет готового ответа. Есть один вариант ответа - люди вышли просто попробовать, ну вот им интересно, они вышли попробовать, что получится в результате инвестирования.

Но есть другой вариант ответа, который тоже подтверждается фактологией, что на самом деле люди пытаются таким образом свои очень небольшие сбережения перевести во что-то более доходное. Это не попробовать, а это, по сути, то, что у него было, он инвестировал, надеясь, что сможет заработать на этом больше, чем на сбережении. И вот нам надо еще проверить все эти гипотезы, но последний сценарий, он достаточно опасен для всех сторон, потому что заработать сильно на таких объемах инвестирования тяжело, а в активных стратегиях тяжело тем более. Потому что краткосрочный рост возможен, но любая коррекция, безусловно, способна привести к существенному снижению стоимости активов или в каких-то случаях и к их обнулению. А коррекция на рынке неизбежна, как мы знаем.

Я говорю это в контексте общего некого подхода, который мы тоже не раз обсуждали, что для розничного инвестора начинающего, конечно, индексная стратегия, стратегия, связанная с пассивным участием через ДУ либо через фонды, ETF грядущие, конечно, более правильно с точки зрения именно сберегательной функции того, что он инвестировал на фондовом рынке, а не функции высокого риска.

Теперь, возвращаясь к вопросу про жалобы. Вот тоже интересный момент. Должно было бы сложиться впечатление, что в связи с ограничением продаж сложных финансовых инструментов количество жалоб снизится, но на самом деле оно выросло. И выросло оно за 9 месяцев сопоставимо с прошлым периодом того же года почти в 2 раза.

Что же произошло? На что жалуются люди? Действительно, важно отметить, что жалоб на продажи неподобающих инструментов стало меньше. Это факт, и за это я хочу индустрии еще раз сказать спасибо, что мы вместе все справились с необходимостью приостановки продаж таких непонятных, непрозрачных инструментов.

Но выросло количество жалоб в целом на брокерское обслуживание. Наверное, это главный тренд, который мы видим. Я бы выделил там несколько интересных моментов, тоже вам, коллеги, на подумать.

Первое - люди жалуются на то, что они не понимали, что с ними заключили договор брокериджа. Ну, то есть сейчас во многих банках, в первую очередь, реализуется практика подписания комплексного документа при постановке на банковское обслуживание. Через некоторое время люди с удивлением (иногда они, иногда их родственники, дети, если речь идет о людях старшего возраста) обнаруживают, что, помимо договора счета или договора вклада, или договора кредита, человек подписал еще и договор с брокером, и он счастливый обладатель брокерского счета, иногда вообще нулевого. Но при этом (это второе, на что жалуются люди), несмотря на то, что счет нулевой или близок к нулю (там иногда есть некий остаток), действуют комиссии за обслуживание счета, которые приводят постепенно к тому, что он оказывается еще, может быть, и должен.

Вот это очень такая неприятная и пока, может быть, не очень выраженная, но все-таки тенденция, которую мы увидели. Поэтому мы выпустили специальное письмо и в целом обращаем внимание на то, что, конечно, подключать брокерский счет без выраженного согласия клиента, его заинтересованности, в пакете документов наряду с кучей других документов ни в коем случае не нужно.

Второй момент - жалобы на тарифы, на вывод средств, на то, что человеку говорили, что, например, это ничего не стоит, а потом он вывел средства и выяснилось, что с него взяли комиссию, причем немаленькую. И при очень внимательном прочтении договора он увидел где-то там в конце, ему на это обратил внимание потом какой-то юрист, что там написано, что комиссия не действует, если перевод внутри группы, то есть со счета брокера на счет банка, входящего в эту же группу. А если он переводил в другую, там может стоять а-ля такая запретительная комиссия, на что тоже при продаже не обращают внимания.

Таких случаев достаточно много и примеров, поэтому, во-первых, у меня просьба обратить на это внимание. Мы в самое ближайшее время, Леша, тебе и в НФА направим ну просто некий такой анализ состава нарушений за 9 месяцев, это хороший период времени, для того чтобы на него отреагировать. И я бы предложил провести отдельную коммуникацию с индустрией в отношении тех моментов, где мы видим сейчас рост неудовлетворенности и напряженности. Но в целом, коллеги, я хотел бы завершить в данном случае свой ответ на вопрос Алексея, наверное, следующим. Говоря о нашем с вами взаимодействии, речь идет не только о решении одной частной пусть даже важной проблемы. Речь идет об общем повышении культуры, качества обслуживания, взаимодействия, клиентоориентированности, как мы любим говорить, но ценность этой фразы не меняется, она только возрастает. Поэтому у меня просьба и призыв к индустрии все свои процессы выстраивать таким образом, чтобы обеспечить эту самую долгосрочную лояльность и, самое главное, удовлетворенность клиента взаимодействием продуктами, услугами. Спасибо.

Алексей Тимофеев: Мы, кстати, тоже планируем не позже весны следующего года выпустить обзор нашей контрольной практики по нарушениям, связанным с мисселингом, ну или с недобросовестным предложением, продажей финансовых инструментов, откуда будет видно, что НАУФОР считает нарушением, что нарушением не считает. Мы такой обзор в отношении инвестиционного профилирования уже сделали, и он тоже будет обновляться. И, наверное, к весне следующего года мы подготовим дополнительные какие-то комментарии по поводу нарушений в области инвестиционного профилирования и опубликуем вместе с обзором нарушений, связанных с мисселингом.

Миша, по поводу мошенников, эту часть вопроса как бы ты прокомментировал?

Михаил Мамута: Да, это хороший вопрос, он имеет самостоятельное значение. Ну, например, сейчас получает несколько такое, я бы сказал, уже широкое распространение псевдодоверительное управление. То есть какие-то люди, которые иногда представляются консультантами по инвестициям, иногда инвестсоветниками, иногда кем-то еще, постепенно, от меньшего к большему, предлагают людям разместить денежные средства в очень надежные, интересные и, конечно, сверхдоходные активы. Естественно, вот эти три признака, они обычно в риторике сочетаются: то есть очень надежные, очень качественные и очень доходные. Ну, в общем, на этом можно было бы разговор заканчивать, но, к сожалению, в силу низкого пока уровня инвестиционной грамотности и, скажем так, большого количества подобных злоупотреблений, есть люди, которые в это верят и которые отдают деньги.

Борьба с подобным псевдоДУ и, по сути, псевдоброкериджем, как угодно называйте, - отдельное направление нашей работы, очень важное, как и со всеми нелегальными практиками. И вы знаете, что мы в этом направлении двигаемся, у нас появились так называемые списки компаний с признаками финансовых пирамид на сайте, куда попали, в том числе, и многие лжеброкеры, и лжеДУ и российские, и иностранные. И вложения в иностранные активы через нерегулируемую инфраструктуру - это тоже риск, о котором мы все говорим инвесторам, тем более если вложения идут в активы или в виды инвестиций, которые в целом на территории России не имеют хождения, ну те же самые криптоинструменты. И здесь важно, чтобы индустрия помогала нам в этом, чтобы у нас была совместная информационная политика, направленная на то, чтобы люди понимали риски подобных вложений и, что очень важно, умели отличать настоящего участника рынка, лицензированного, качественного от такого псевдоинструмента.

Мы, для того чтобы расширить возможность граждан сообщать нам о таких компаниях, а ты знаешь, что наши вот эти списки (которые я для простоты назову «черными списками», это не совсем корректное юридическое название, но, я думаю, смысл понятен, о чем речь), они формируются в том числе на основании сигналов самих граждан, и мы в самое ближайшее время интегрируем возможность пожаловаться на подобную компанию в наше мобильное приложение «ЦБ-онлайн», которое даст еще одну возможность для такого эскалирования вопроса. И мы достаточно быстро проверяем, насколько этот сигнал подтверждается, и если он подтверждается, то мы добавляем эту компанию в «черный список».

И еще одна тема, о которой стоило бы поговорить, - это инвестсоветники, - очень важная. Потому что индустрия инвестсоветников вообще на любом развитом финансовом рынке имеет огромное влияние на поведение людей, и, кстати говоря, в пассивных стратегиях тоже, не только в активных.

У нас пока, к сожалению, мало настоящих инвестсоветников, и нам надо было бы с тобой и с Василием подумать, как нам все-таки активизировать эту работу и стимулировать появление настоящих инвестсоветников, отвечающих за результаты и работающих так, как следовало бы ожидать от этой индустрии.

Но зато появляется очень много «как бы инвестсоветников», причем, даже удивительно немножко, появилось много курсов «Как стать инвестсоветником за две недели», «Как помогать людям зарабатывать». На это необходимо просто обращать самое серьезно внимание. Поэтому я предлагаю тему инвестсоветников нам обсудить отдельно и договориться, как мы действуем, для того чтобы доверие к этой индустрии выросло и количество настоящих инвестсоветников тоже увеличивалось.

Алексей Тимофеев: Вот, кстати, абсолютно разделяю предложение Михаила. И я могу подтвердить, что, по нашим оценкам, в ближайшее время увеличится спрос на получение статуса инвестиционного советника индивидуальными предпринимателями. Выходит так, что мы думали, этому будет препятствовать нерешенность вопроса с НДС, но для мельчайших из советников вопрос с НДС уже решен. Мельчайшие из инвестиционных советников уже избегают уплаты НДС. Решение вопроса, таким образом, для нас является решением проблемы теперь для средних специализированных на инвестиционном консультировании компаний.

Что касается индивидуальных предпринимателей, то последним препятствием, которое на самом деле было серьезным, для того чтобы они обращались бы за официальным статусом советника, было требование о наличии контролера. Сейчас, когда мы это требование сняли, дали возможность самому советнику выполнять функции контроля, самому за собой следить, это нормально. Тем не менее, мы предвидим резкое увеличение спроса на получение этого статуса. И здесь катастрофа на самом деле, потому что подавляющее большинство советников советниками на самом деле не являются. И ни мы, ни Центральный банк, я полагаю, не будем рады видеть многих из тех, кто захочет статус инвестиционного советника получить, в этом качестве.

Я, Миша, забегаю вперед, но мы в НАУФОР обсуждаем сейчас необходимость введения собственного механизма аттестации советников, оценки их квалификации, потому что это самое уязвимое, большинство тех, кто будет претендовать на этот статус, не обладает той компетенцией, которая нам кажется удовлетворительной. И поэтому, да, нам нужны какие-то решения в предвидении того, что на самом деле, может быть, и не придется предпринимать никаких специальных усилий, а придется даже выбирать между теми, кто к нам за этим статусом придет, к вам - в реестр и к нам - в саморегулируемые организации.

Михаил Мамута: - Леша, позволь два слова я добавлю, пока мы от этой темы ушли, она действительно очень важная.

Алексей Тимофеев: Конечно.

Михаил Мамута: Первое - нам никто не мешает дальше совершенствовать законодательное регулирование деятельности инвестсоветников. Когда этот закон принят, я думаю, ты помнишь прекрасно, как он принимался, вы, по-моему, были его главными инициаторами на тот момент времени, мы понимали, что важно создать хоть какую-то базу. Но вот сейчас, когда и ты видишь, и мы видим, каким образом начинает складываться правоприменение, конечно, дорога открыта, и я уверен, что у наших коллег в Государственной думе при должном объяснении важности этой задачи найдутся возможности это регулирование улучшить. И мы в этом смысле готовы к совместной работе.

Действительно, переток такого совсем нерегулируемого инвестсоветника в регулируемое пространство еще не означает, что он стал качественным. Это может дать ему только дополнительный какой-то флажок, который он поставит на стол, говоря, что вот я вхожу в реестр. Поэтому я приветствую, безусловно, ваши самостоятельные действия в рамках закона, в рамках стандартов, направленные на оценку квалификации, дополнительную, может быть, квалификацию инвестсоветников. Это первое.

Приглашаю тогда к диалогу, что нам нужно поправить, если нужно, в законодательстве, в нормативном регулировании. Поскольку я с тобой в этом смысле полностью согласен, еще раз: влияние инвестсоветников на поведение розничных инвесторов будет только расти. По крайней мере, оно должно расти, исходя из той логики, которую мы продвигаем, а эта логика заключается в том, что розничному инвестору часто нужна такого рода поддержка, для того чтобы выработать и определить наиболее эффективную инвестстратегию, какой бы она ни была. Да, договоримся, что мы в этом направлении действуем.

И еще одна тема, чтобы к ней, может быть, потом не возвращаться - это инвестграмотность. Чрезвычайно важная история. Большинство этих людей, которые сейчас открывают брокерские счета, никогда не имели опыта работы с рынком, никогда. Это первый выход, и для них это просто океан, который может стать голубым, а может стать алым и его сожрать. И в этом смысле очень важно, чтобы у них было понимание происходящего.

Тесты, кстати, один из, как мы с тобой говорили, и я хочу еще раз об этом сказать, это ведь еще один из инструментов задуматься, то есть задуматься о том, чего ты понимаешь, чего ты не понимаешь. Это призыв к осознанности, конечно.

Но, помимо этого, очень важно, чтобы человек, поняв, что он не знает чего-то, чтобы он мог быстро найти информацию, которая позволила бы ему более инвестиционно грамотным. И это вторая проблема, потому что на рынке сейчас очень много псевдокурсов, назовем это так, которые, как правило, ведут в то самое псевдоДУ. И тут не надо далеко ходить, войди в Яндекс, введи «Как заработать на инвестициях» - и все, вот тебе целое царство как бы грибов, из которого тяжело выбраться. И в этом плане наша общая работа по продвижению качественных учебных материалов по инвестиционной грамотности имеет отдельное, очень большое самостоятельное значение.

Мы запустили так называемую «доверенную среду», мы попросили Ассоциацию финансовой грамотности национальную создать своего рода пространство, где есть только качественные курсы и качественные провайдеры по инвестиционной грамотности. Сегодня там уже Московская биржа со своим курсом для начинающего инвестора, кстати, очень неплохим курсом, мы участвовали некоторым образом в его разработке, тестировании. Там уже сотни тысяч участников, я надеюсь, что будут миллионы. Помимо этого, в это пространство заходят крупнейшие брокеры, сейчас мы это видим, со своими программами, что тоже очень важно. Поэтому я хотел две вещи предложить.

Первое - еще раз обратить внимание на важность этой задачи. Если у вас есть качественные учебные программы, наверное, целесообразно, чтобы они там появились, в общих интересах.

Второе - нам нужно как-то совместными усилиями продвигать хорошие учебные модули и, насколько мы это можем, подавлять продвижение плохих.

И давай вот тоже отдельно зафиксируем мое предложение. Мы хотим отдельно собрать совещание в ближайшем будущем и поговорить о том, как помочь людям повысить уровень инвестиционной грамотности нашими общими усилиями.

Алексей Тимофеев: Да, абсолютно согласен.

Еще один вопрос, я не могу его не задать, хотя могу нечаянно для самого себя стать адвокатом структурных продуктов. Я не являюсь адвокатом структурных продуктов и даже не вижу, что ли, большого драматизма в тех решениях, которые Центральный банк в отношении этого рынка принял, но мне кажется, что это очень хороший повод для того, чтобы обсудить, какого рода нарушения какого рода регулятивную реакцию должны вызывать, во-первых. А, во-вторых, в контексте общей дискуссии о разнообразии финансовых инструментов эта тема для меня не менее важна, чем доступ к иным видам инструментов. В некоторой степени отлично, что именно структурные продукты являются причиной нам обсудить и ту, и другую тему.

Мы, конечно, рассчитываем, Миша, на то, что с 1 апреля круг структурных продуктов будет шире, чем сегодняшний. Я не знаю, насколько шире, давай обсудим это. Мы вовсе не собираемся предлагать неквалифицированным инвесторам неограниченный доступ к структурным продуктам. Многие из них настолько сложные, что трудны для понимания, какие бы усилия мы, брокеры для объяснения этих инструментов ни прилагали. Но, тем не менее, значительная часть инструментов не только могут, но и должны, на наш взгляд, быть доступны неквалифицированным инвесторам как способ защиты капитала.

И наши предложения по расширению круга индексов, которые могли бы быть базовым активом для структурных продуктов, для структурных облигаций, размер риска по которым мог бы быть ограничен, и «плечо» в доходности, которое могло бы быть ограничено, мне кажется, могли бы пополнить список инструментов, доступных неквалифицированным инвесторам. Мы уже немало что сделали в этом смысле: и право Центрального банка требовать выкупа финансовых инструментов, проданных с нарушением, - это очень сильная угроза, которая, на мой взгляд, имеет очень большое дисциплинирующее значение. А кроме того, тестирование - оно и про структурные продукты. Зря, что ли, мы сделали вопросы для сложных финансовых инструментов. И, наконец, паспорта сложных инструментов - как способ упростить восприятие сложного, упростив его.

Миша, буду рад твоему комментарию.

Михаил Мамута: Мы совсем недавно проводили отдельную дискуссию по структурным продуктам на онлайн-площадке, полагаю, что многие ее видели, кому это интересно, поэтому нет смысла так подробно еще раз сейчас обсуждать эту тему. Но коротко, несколько тезисов я готов высказать.

Первое. Беспокоят ли нас структурные продукты? Короткий ответ - да, беспокоят.

Почему они нас беспокоят? Если мы говорим сейчас о продуктах со сложным структурным доходом или о настоящих структурных облигациях, которые у нас по закону могут быть, в том числе и для неквала, то беспокойство наше связано со следующим.

Первое - отсутствие пока что в России независимой инфраструктуры, которая могла бы качественно верифицировать индексы, если эти индексы не являются биржевыми или в ином смысле публичными, не связанными с самими профучастниками, а разрабатываемыми уважаемые, компетентными, еще раз повторюсь, независимыми институтами - такими, как MMCI, например.

Что касается биржевых индексов - здесь у нас все в порядке. Нам, собственно, и действующее регулирование с 1 октября позволяет использовать разные биржевые индексы, для того чтобы на этих индексах выпускать продукт со структурным доходом. И мы, ты знаешь, недавно приняли решение Совета директором о расширении перечня индексов. Туда вошли и достаточно узкие индексы различные биржевые и российские, и не российские, в значительной степени по вашему предложению.

Поэтому, в принципе, пространство для выпуска продуктов с прозрачной формулой образования структурного дохода, оно существует и сейчас. Да, там нам надо кое-что, видимо, поправить в законе (ну, не вдаваясь в детали, я говорю про три месяца и про год, я думаю, все понимают, о чем речь, кто следит за темой). Мы готовы это сделать, надо просто инициировать процесс, потому что сессия в разгаре, и я думаю, что нас должны услышать, если сигнал будет, чтобы снять неопределенность ту, которая возникла в этой части.

Но если говорить о будущем, то первое - пока у нас не появится независимая инфраструктура, которую я бы назвал индексной, индексные администраторы, допускать на рынок индексы, которые, как там их называют проприатными, но, подразумевая собственные индексы эмитентов, в этом смысле, безусловно, достаточно опасно. Во-первых, из существующей практики в момент, когда эти продукты существовали, видели разные механизмы обхода, в том числе видели очень интересные нормы в договорах, которые позволяли менять формулу расчета индекса или состав активов, входящих в расчет индекса, уже внутри цикла жизни самого структурного продукта. Это очень-очень странная норма. Понятно, что она может применяться произвольно, что называется, с разными целями. Вторая проблема - ценообразование. Мы видим тоже в ходе анализа практики продукты, в которых, по сути, зашиты двойные, а иногда даже тройные комиссии на разных этапах структурирования.

Третья проблема - подходящесть. Я про это тоже говорил. Надо нам продолжить дискуссию относительно того, зачем эти продукты нужны инвестору. Понятно, зачем они нужны, мы хорошо это понимаем, мы проводили анализ и понимаем, зачем они нужны рынку. Но вопрос - зачем они нужны инвестору, и какую роль они выполняют в его инвестиционной жизни, чем они лучше тех же ETF, например, или БПИФов?

Мы начали эту дискуссию, она идет. Я хочу сказать, что в Банке России создана отдельная группа по индексной инфраструктуре, и у нас есть совместно с Минфином группа, назовем ее так, условно, по структурным продуктам, для того чтобы выработать критерии действительно полезных, качественных продуктов, которые бы помогали людям в их инвестиционной жизни.

И еще раз в завершение скажу, что мы готовы в ближайшее время провести отдельную встречу с теми, кого это интересует, для того чтобы просто определиться с решением каждой из поставленных задач и с тем, в какие сроки мы ее сможем решить. Спасибо.

Алексей Тимофеев: Спасибо большое. Нам к этим 77 еще около 200 индексов просто, чтобы следующие 5 лет этот вопрос отложить в основном.

Сейчас заканчивается время нашей сессии. Будет ли уместно, можешь ли, Миша, ты с нами еще провести 5-10 минут, чтобы мы дали возможность участникам в зале задать пару вопросов?

Михаил Мамута: Да, конечно, я буду рад.

Константин Перминов: Добрый день! Меня зовут Константин Перминов, квалифицированный инвестор, представитель «Деловой России». У меня вопрос касательно российского фондового рынка. На текущий момент брокерские счета, точнее, денежные средства на них не застрахованы, как в развитых странах. Планируется ли в ближайшее время, или в каком году вы планируете сделать подобную страховку?

И второй вопрос - относительно одного из недавних членов НАУФОР, компании QBF, у которой на текущий момент уже отозвана лицензия и которая сейчас не может исполнить свои обязательства перед российскими инвесторами. Существует ли практика либо возможность у Центробанка, может быть, за счет денег АСВ, под залог тех активов, которые у компании есть, начать расплачиваться с инвесторами? Потому что на текущий момент те лица, в том числе которые участвовали в IPO, никаким образом не защищены получается, и временная администрация введенная отказывается от каких-либо выплат, несмотря на то, что деньги, по сути, были введены в лицензированную компанию, которая не была вот в тех списках 3 тысяч компаний, который был опубликован Центробанком.

Алексей Тимофеев: Вопрос ясен.

Михаил Мамута: Спасибо. Очень важный вопрос, спасибо большое, что вы его подняли, касательно страхования ИИС, средств на индивидуальных инвестсчетах ЦБ всегда выступал за эту идею. Я напомню, что мы, в общем-то, ее поддерживали и поддерживаем. Но не был найден механизм, к сожалению, и вопрос остается, на мой взгляд, на стороне рынка, потому что главное, о чем не договорился рынок, это вопрос - за счет чего будет формироваться фонд страхования, назовем это так.

Вообще говоря, идея неплохая, но мы по-прежнему полагаем, что это могло бы быть полезным. Единственное, я на всякий случай, конечно, еще раз хочу сказать, что речь идет о страховании не рыночного риска, а именно о страховании в результате мошенничества. Потому что иногда происходит такой простой перенос коннотации. В этом смысле рыночный риск застраховать с помощью такого инструмента невозможно, это другие способы хеджирования. А здесь, да, для борьбы с недобросовестными участниками, последствиями отзыва у них лицензий это был бы неплохой механизм. И если бы на этапе, когда этот закон активно обсуждался в Госдуме, это было несколько назад, рынку удалось договориться относительно формирования этого фонда, его пополнения, то, возможно, сейчас было бы меньше проблем, в том числе с указанным вами случаем.

Но, говоря о конкретно проблеме брокера, которого вы обозначили, я думаю, что Алексей может и, может быть, даже должен свое мнение высказать, поскольку это был член НАУФОР, как вы правильно отметили.

С точки зрения того, что я мог бы сказать и должен сказать, к сожалению, что мы увидели, - что этот брокер вел как бы двойную деятельность. Одна деятельность была в рамках регулирования, и здесь он вкладывал в активы, подлежащие регулирования, и в процессы, которые тоже подлежат регулированию.А вторая деятельность был как бы нерегулируемая, то есть нет такого, к сожалению, тонкая очень грань - это когда он денежные средства, которые были привлечены от российских инвесторов, вкладывал куда-то там в иностранные активы, куда-то еще, по сути, как могло бы делать любое юридическое лицо. И вот вскрытие этой схемы заняло достаточно много времени, это был сложный надзорный кейс, и я думаю, что еще более правильно было бы адресовать моим коллегам, которые сегодня работают на конференции, это Ольга Шишлянникова и Владимир Чистюхин. Много сил было потрачено на то, чтобы это разрушить. Но я надеюсь, вот завершение скажу, что подобного рода «брокеров» на российском рынке осталось… хочу сказать - совсем не осталось, но, по крайней мере, если я так сказать пока не могу точно, но осталось очень немного, и с этой проблемой мы скоро совместными усилиями справимся. Потому что надзор последовательно вычищает с рынка подобные псевдоструктуры.

Алексей, если ты считаешь нужным добавить от себя, пожалуйста.

Алексей Тимофеев: Да, я добавлю. Что касается первого вопроса, то законопроект, предусматривающий страхование индивидуальных инвестиционных счетов, принят в первом чтении Государственной думой, готовится ко второму чтению, предполагая, что это будет добровольная по усмотрению саморегулируемой организации компенсационная схема.

То есть, по существу, сам по себе закон основанием для создания гарантийного вот этого или компенсационного какого-то страхового фонда не будет, это будет зависеть от нашего, саморегулируемых организаций, решения. Это первое.

Второе - к QBF. Страховой фонд не помог бы в случае с QBF, потому что все случаи потери средств были связаны с нелицензированной компанией. Все жалобы, которые в НАУФОР были адресованы по поводу деятельности ее члена, к деятельности члена НАУФОР отношения не имели. Клиенты (и да, нам тоже это не нравится, я с Михаилом полностью согласен), взаимодействуя с QBF - членом НАУФОР, тем не менее, несли свои деньги и заключали договоры с другими организациями, в том числе зарубежными. Честно говоря, если бы нам пришлось компенсировать потери, связанные с этим, то нет, они не могли бы на это рассчитывать, потому что это было бы нарушением нелицензированной, не являющейся членом ни одной саморегулируемой организации финансовой организации.

Если честно, я бы хотел воспользоваться поводом и, кроме сочувствия к тем, кто потерял средства в этой и других схемах, призвать к элементарному здравому смыслу. Когда вы отдаете деньги и подписываете договоры, когда приходит пора что-то подписывать или передавать деньги, иногда даже наличные в окошко кассы, убедитесь в том, что на приходном ордере стоят те же названия, как те, которые встречали вас на входе в офис этой организации.

Я хочу сказать, что в этом смысле наш подход, подход Центрального банка не отличается от подходов ни одного зарубежного регулятора, который добивается защиты интересов своих клиентов в отношении тех, за кого берет ответственность, за тех, кому предоставляет лицензии или принимает в состав своей организации.

Я думаю, что оба вопроса были заданы, пусть и одним человеком. На этом я должен сессию завершить.

Михаил, спасибо тебе большое. Коллеги, спасибо вам большое за ваше внимание.

Михаил Мамута: Алексей, спасибо, очень интересная дискуссия. Хорошего вам продолжения работы, друзья. И будьте здоровы, традиционно. Счастливо.

Вернуться на сайт конференции