Файл - 21_05 часть 4

Алексей Тимофеев: Уважаемые коллеги, дорогие друзья, я буду модератором этой сессии в следующие полтора часа. Если позволите мне не представлять наших участников, потому что на это уйдет большая часть времени сессии, то мы сразу и начнем с этого. Но, вообще говоря, это черта конференций, которые организует НАУФОР, - большое количество участников. Я надеюсь, что вы убедитесь в нашей способности справляться, дать возможность всем высказаться и раскрыть тему, которую мы определяем для сессии. Пока нам это удавалось, дайте нам доказать, что это будет удаваться и впредь, для нас это отличный способ… Видите, на что я трачу время вместо того, чтобы их представить. Для нас это отличный способ дать возможность высказаться сразу многим. Немногие конференции отличаются таким составом панелистов, я этим очень горжусь, ровно как и горжусь возможностью быть модератором одной из таких сессий.

Нашей темой сегодня будет регуляторная нагрузка, причем в общем ее смысле, я бы сказал не только требования нормативных актов, - что является тяжелым для индустрии, что в какой степени мешает или, наоборот, содействует ведению и развитию бизнеса, существуют ли какие-то проблемы. Мы в течение предыдущего дня слышали о том, что отношения между регулятором и индустрией постепенно смягчаются. С одной стороны, растет доверие индустрии к регулятору, к его регулятивным решениям, с другой стороны, регулятор (именно поэтому это и происходит) учится обсуждать темы, важные для индустрии, и свои регулятивные решения и также и темпы их реализации с индустрией. И мы, прав ли я или нет, давайте об этом поговорим, потому что это стало предметом дискуссии на предыдущих сессиях. Хотя, как мне показалось, и это касается моего личного мнения на этот счет, мы учимся работать друг с другом и чем дальше, тем лучше у нас это выходит.

Итак, регуляторная нагрузка и требования нормативных актов к различным видам деятельности, лицензионные требования и прочее, но также еще и надзор. И в какой-то степени надзор, может быть регуляторная нагрузка, связанная с осуществлением надзора, а он в данном случае чем дальше, тем больше является проактивным надзором, предполагающим поддержание постоянного надзорного диалога с Центральным банком, является нагрузкой и требует нашего обсуждения, на мой взгляд.

Еще одна тема - это тема… Здесь у меня панелисты, представляющие разные индустрии, домом для которых является НАУФОР, а НАУФОР является домом для брокеров, индивидуальных управляющих, управляющих компаний паевых инвестиционных фондов и негосударственных пенсионных фондов. Я бы хотел, чтобы высказались все они. Здесь также панелисты, которые представляют иностранные финансовые организации в разных качествах, и я бы хотел, чтобы мы поговорили, в какой степени регуляторное отношение со стороны регулятора к этим разным участникам различно, должно ли оно быть таким, что следовало бы исправить.

Итак, уважаемые друзья, я бы предложил всем высказаться - кажется ли вам удовлетворительной регуляторная нагрузка в тех индустриях, в тех частях деятельности, в тех видах деятельности, которыми вы занимаетесь.

Тимур, если ты готов, давай начнем оттуда и, соответственно, разовьем мысль слева направо.

Тимур Турлов: Спасибо, Алексей. Собственно, на мой взгляд, сейчас, ну, во-первых, ситуация все-таки с регулированием в целом, она становится лучше, она с каждым годом становится лучше, и меня это не может не радовать. Наш бизнес всегда был очень сильно сфокусирован и очень сильно базировался именно на предоставлении доступа к иностранным рынкам в том числе. И вот мы сейчас с 1 января этого года всю свою деятельность структурируем через российского брокера, и мы можем это делать в существенной мере.

Мы все еще пока не абсолютно конкурентоспособны в сравнении с многими западными игроками, которые более свободны с точки зрения инструментария, с точки зрения многих правил ведения своей деятельности, но вот какой-то хотя бы базовый минимум регуляторный, он сейчас уже, наверное, существует, и он по крайней мере в принципе не делает нас абсолютно неконкурентоспособными с ними, и у нас хоть какие-то механизмы для конкурентного ведения бизнеса в российской юрисдикции, в том числе для предоставления доступа к иностранным рынкам, они у нас появились, и это очень хорошо. И я надеюсь, что мы и дальше будем двигаться в эту сторону и будем двигаться все быстрее и быстрее, потому что как бы мы ни хотели защищать своего отечественного производителя, в том числе отечественного производителя различных финансовых инструментов, нам нужно не портить продукты, не лишать финансовых посредников собственно возможности эффективно конкурировать, потому что мои конкуренты это в существенной мере не те люди, которые сидят с нами на одной панели, а большие западные компании, которые тоже предоставляют доступ на фондовый рынок россиянам, в том числе и предоставляют доступ, собственно… ну какие-то крупные западные брокеры, крупные американские, английские брокеры, которые ведут клиентов и с которыми мы конкурируем гораздо более агрессивно, чем со многими моими коллегами по рынку.

Поэтому, в общем-то, у меня, скорее, позитивные эмоции от динамики, хотя пока сложно сказать, что этого достаточно. Пока нет, недостаточно, но мы, по крайней мере, движемся в правильном направлении. И как это: чем больше я узнаю таможенников, тем больше мне нравятся гаишники. Поэтому, вот, я очень ценю то, что делает Банк России, и понимаю, что бывает гораздо тяжелее.

Алексей Тимофеев: А в чем, собственно, различие? Что или как делается там? Мне кажется, что это очень правильный ракурс. Чем больше услуги, смотрите, то, что участниками нашей сессии являются представители организаций из разных стран, заставляет нас оценить, насколько мы конкурентоспособны, и даже есть тема для управляющей компании в свете свежей дискуссии об ETF, насколько наше регулирование конкурентно сопоставимо не менее удобно, чем ведение там? Потому что, это реальная альтернатива оказания услуг там, за рубежом, российским же инвесторам и зачастую оттуда на нашем же рынке.

Поэтому, Тимур, если бы ты привел какой-нибудь пример, или, может быть, я знаю, что Роман (вот, очень кстати, что левый фланг оказался сформирован ими двумя) задали бы, может быть, более конкретную тему этого разговора.

Тимур Турлов: Смотрите, мне все-таки очень хочется, чтобы финансовые инструменты, которые доступны для неквалифицированных инвесторов, грубо говоря, европейским клиентам, американским клиентам, клиентам из респектабельных регуляторных юрисдикций, которые нашему регулятору нравятся, мы их считаем достаточно хорошими и их практики считаем достаточно хорошими, чтобы они в целом были доступны и нашим клиентам. Чтобы не получалось такого, что, грубо говоря, вот клиенту из Европы можно торговать, грубо говоря, любыми иностранными ETF, например, а российскому клиенту вот нельзя покупать акции, если они не находятся в списке российских фондовых бирж. И при этом, даже если это отличные акции, какие-то в листинги, условно говоря, там Нью-Йоркской фондовой биржи или еще чего-то, если он неквал, то, грубо говоря, нельзя, можно только квалам.

Мне очень хочется, чтобы у нас была нормальная возможность и достаточно большие лимиты, в том числе для того, чтобы мы могли эти активы хранить нормально. У нас Банк России постоянно наращивает сейчас взаимодействие между регуляторами, он научился проверять депозитарные институты, делать запросы, сравнивать остатки, обмениваться информацией. Ну, вот, может быть, тоже приходит время отменять какие-то лимиты, отменять какие-то ограничения на хранение активов хотя бы в тех юрисдикциях, в которых хранить можно. Потому что по-прежнему, конечно, с точки зрения предоставления доступа на Запад любой там мифидный брокер может своему клиенту предложить гораздо больше, чем мы.

Но, вот, повторюсь: благодаря, в том числе каким-то механизмам, которые у нас появились, благодаря тому, что в листинге Санкт-Петербургской биржи появилось уже под тысячу почти ценных бумаг, у нас уже хотя бы какой-то минимум есть, и мы можем предлагать, в том числе и неквалифицированным клиентам эти бумаги, и, в общем-то, делать это по нормальным тарифам. Потому что мы работаем сейчас в четырех странах, и я в целом понимаю регулирование в Казахстане, в Украине, помимо российского регулирования. И я понимаю, что Россия, конечно, существенно опережает с точки зрения либеральности многие другие юрисдикции, но этого еще недостаточно для глобальной конкуренции. Мой главный конкурент Interactive Brokers, это не российские профучастники.

Алексей Тимофеев: Роман.

Роман Лохов: Ну, я не совсем соглашусь. Я скажу, что регулирования становится больше, и оно становится дороже. Оно реально становится очень дорого и его становится просто очень много.

Теперь вопрос того, насколько мы будем конкурентны с точки зрения регулятора, сейчас сказать нельзя в регулировании, можно об этом сказать, я считаю, будет, наверное, года через три.

Почему так происходит? Мы тоже регулируемся в четырех странах: мы регулируемся, естественно, России, мы регулируемся в США, мы регулируемся в Лондоне, регулируемся в Европе. И тенденция, что в Европе регулирование ужесточается последние пять лет просто безумно, каждый год что-то, и издержки этого растут безумно. В России тоже. Но в Америке нет. В Америке, сейчас, как бы, ничего особо не происходит. Они, наоборот, ничего после кризиса там особо не поменялось.

Там разные причины. Если в Европе регулирование ужесточается, понятно - последствия финансового кризиса, определили «дорожную карту» и так они по ней и идут. В России, почему сейчас нельзя сказать, потому что понятно, почему регулирование ужесточается и почему его становится больше и дороже? Потому что есть просто несколько тенденций где-то взрывного роста, где-то рынок меняется. То есть мы становимся более зрелым рынком, и локальный рынок становится больше. Мы видим большее количество частных инвесторов и их нужно защищать. Мы видим допуск новых инструментов - их нужно регулировать. Мы видим там за последние три года изменения в биржевой инфраструктуре, вход иностранцев и поэтому создание мегарегулятора, и поэтому понятно, что новая политика, правила и так далее выплеснулись на рынок и где-то есть нескоординированность в Центральном Банке, где-то есть перегибы, где-то есть, наоборот, какие-то ну, может быть, недосмотры в законодательстве. Но реально вот эти вещи, понять, насколько мы будем там конкурентоспособны с точки зрения цены регулирования и с точки зрения сопоставимости законодательства, можно будет только через несколько лет. Пока мы только начинаем, стандартное регулирование…

Алексей Тимофеев: Роман, верно ли было бы сказать, что пока возможности, которые открылись для индустрии, связанные с привлечением розничных инвесторов на фондовый рынок, компенсирует и, в общем, не выбраны до конца и в какой-то степени компенсирует регуляторную нагрузку? Я просто вижу, что индустрия увлечена использованием этих новых возможностей, и они далеко еще не исчерпаны, и поэтому мирятся с чем-то, ну как это всегда бывает на поднимающемся рынке или в условиях новых возможностей это кажется не так драматично, как в тех случаях, когда рынок и институты испытывают какую-то депрессию.

Роман Лохов: Нет, ну понятно, что если бы стоимость регулирования была бы больше, чем прибыль, которую делает организация, то нас бы здесь не было, наверное. Понимаете, здесь такой тоже очень важно найти баланс, и я считаю, что он более-менее там находится. Понятно, когда идет становление, есть новые сегменты, приходят новые клиенты и появляются новые инструменты, и вообще рынок сейчас очень сильно меняется, и индустрия сильно меняется. И понятно, что здесь нужно найти компромисс регулятору между тем топ-даун, или инвесторы бы не разочаровались, вот «доверие» слово звучало несколько раз, ну, и между тем, чтобы организации могли дальше как-то осуществлять свою стратегию, инвестировать в проекты, реализовывать их, а не заниматься только отчетностью и регулированием. То есть здесь, конечно, это вопрос баланса.

Алексей Тимофеев: Алексей, в управляющей компании, как это, по-твоему, видят, и как вы пользуетесь открывшимися возможностями компенсировать регуляторную нагрузку?

Алексей Антонюк: Ну, я бы так сказал, что я думаю, что не только управляющие компании, а в целом вся индустрия находится в состоянии неких ножниц: с одной стороны растут затраты, связанные с сопровождением бизнеса, в том числе и с регулированием, с другой стороны в целом маржинальность по сектору все равно снижается. Ну, за последние годы, далеко ходить не надо, посмотрите комиссии в пенсионных фондах, комиссии на рынках целевых капиталов и комиссии даже по ритейлу, - везде мы видим тенденцию к их снижению.

Что касается самого регулирования. Ну, вот, понимаете, как бы, очень сложная тема. То есть, с одной стороны, понятно, что регулирование нужно совершенствовать, потому что регулирование должно ограждать инвесторов от различного фрода и создавать четко прописанные правила игры. С другой стороны постоянно возникают какие-то перекосы, которые создают множество проблем в их преодолении. И эти перекосы могут казаться достаточно небольшими и незначительными, но одно наслаивается на другое.

Вот простой пример. В конце апреля Банк России прислал письмо. Называется «О документах, необходимых для осуществления функций специализированного депозитария». Это не критика Банка России, не подумайте. Смысл этого документа состоит в том, что первичные документы по денежным средствам актуальны только на ту дату, на которую они выданы. То есть что это означает на практике? На практике это означает, что если мы как управляющая компания имеем пенсионные фонды или ПИФ, в котором лежит депозит, например, на один год, то мы каждый день в течение этого года должны получать выписки, что у нас есть этот депозитный счет. С учетом того, что у нас есть ежедневная сверка, есть спецдепозитарий, который дает согласие на сделки, и так далее, и тому подобное. Вот, честно, не понимаю, зачем это нужно.

Но, по факту, это достаточно сильно растет операционная нагрузка на сотрудников, которые каждый день это будут исполнять. Плюс это нагрузка не только на нас, но и на банки, которые эти выписки будут давать. И так далее, и тому подобное. Где-то растут затраты на то, чтобы осуществлять это управление, потому что кто-то выписки дает бесплатно, кто-то не бесплатно, и т.д. Это с одной стороны.

С другой стороны мы, конечно, все видели, что на рынке имеют место и недобросовестные практики, и понятно, что регулирование нацелено на то, чтобы рынок становился цивилизованным и нормальным. Это означает, что, безусловно, регулирование нужно развивать, совершенствовать. Но, может быть, пойти по какому-то пути, когда каждый занимается свои делом? Ну, условно, управляющий занимается непосредственно управлением, спецдепозитарий занимается учетом, и управляющие не несут функцию, непосредственно связанную с учетом того, чем они управляют. То есть как-то растить регулирование с точки зрения ключевых участников инфраструктуры и совершенствовать регулирование именно на фокусе в отношении тех или иных участников.

Я вот, все-таки живу в некой мечте, что мы когда-нибудь придем (мы говорили тут про зарубежные практики), опять-таки, как показал практический опыт, за границей, если взять крупную управляющую компанию, там весь стаф - это бизнес. Ну, понятно, что он комплаенс, риски и так далее. Весь оперейшнс практически, весь учет находится на аутсорсинге. И регулируется деятельность, соответственно, и управляющих в части их деятельности, и отдельно регулируются в части того, кто на аутсорсинге ведет всю эту деятельность, но она не касается непосредственно управляющих. И в результате получается, что общая инфраструктура, общее регулирование совершенствуется, но оно более точечное и оно не носит такого вот массового характера, когда все поголовно под него подпадают, а оно вот именно работает вот по отдельным фокусам. Я очень надеюсь, что у нас регулирование будет двигаться в этом направлении.

И еще хочу в заключение сказать, что на самом деле, вот, что реально очень хорошо: вот в последние годы у нас идет постоянно диалог на уровне СРО и с Банком России, и с другими ведомствами, и мы видим, что регулятор, в том числе осознает, что многие вещи несовершенны, и обращается к нам, в том числе и за помощью, консультациями, с той целью, чтобы эти вещи как-то исправлять, совершенствовать и так далее. То есть мы имеем вот обратную связь от регулятора. Это на самом деле большого стоит. Спасибо.

Алексей Тимофеев: Алексей говорит в надежде на то, что позиция по предоставлению первичных документов на ежедневной основе регулятором будет пересмотрена.

Кстати говоря, когда мы об этом заговорили, Лариса, может быть, это не ваша тема, не вашего департамента, но это пример того, как дискуссия, в которой регулятор должен был бы оценить издержки, связанные с введением этих требований, а эти требования, кстати сказать, были введены, по существу, информационным письмом, путем разъяснения. Ну, то есть, есть определенный механизм принятия нормативных актов, в том числе их обсуждение, но такого механизма обсуждения с индустрией принятия информационных писем нет. Мы, таким образом, оказываемся уязвимыми от решений, которые, по существу, носят регулятивный характер.

Так вот, вместо того, чтобы обсуждать или оценить последствия с точки зрения издержек для индустрии, нам предложили объяснить, почему это нам дорого. То есть, это мы, к сожалению, должны сейчас… Мне бы хотелось изменить эту практику, мне бы хотелось, чтобы регулятор более ответственно относился к решениям, которые стоят реальных расходов для индустрии. Но я соглашусь с Алексеем, это является предметом обсуждения, а стало быть, доказательством того, что мы находимся в постоянном контакте с регулятором и обсуждаем с ним тему за темой.

Но правильно я понимаю, что основные издержки, связанные с осуществлением деятельности по управлению паевыми инвестиционными фондами, негосударственными пенсионными фондами, в неверном распределении функций между управляющей компанией и специализируемым депозитарием?

Алексей Антонюк: Я не хочу говорить, что оно неверное, я просто хочу сказать, что смысл состоит в том, что каждый должен заниматься тем, под что он заточен, и что является сутью его основной деятельности. Ведь можно же создать механизм, где управляющая компания занимается именно управлением, но при этом надстроить цепочку, которая, в принципе, есть в лице тех же спецдепов, которая осуществляет соответствующий контроль.

Хочешь сам все делать? Ну, пожалуйста, делай, неси эти затраты и так далее. Хочешь быть мобильным и эффективным, заключи договор, отдай на аутсорсинг, и работай. Сейчас тоже аутсорсинг разрешен, проблема в том, что риски, связанные с этим, продолжает нести управляющая компания, хотя те, кто осуществляет этот аутсорсинг, они сами лицензированы, и сами имеют соответствующие лицензии и допуски и так далее.

Алексей Тимофеев: Андрей взял на себя непростую функцию. Я думаю, что это долгая работа, в рамках НАУФОР оценки регулятивной нагрузки, и я бы хотел, чтобы ты пару слов сказал об этом. И хорошим примером, кейсом такого рода было внедрение XBRL. Может быть, ты упомянешь эту историю, как и другие. Андрей также один из тех, кто диагностировал некоторый регуляторный арбитраж, связанный с приглашением на наш рынок компаний из-за рубежа в качестве инвестиционных советников. И здесь они все, и они могут обсудить это прямо в вашем присутствии.

Андрей Звездочкин: Алексей, спасибо. Во-первых, по поводу регулирования и регуляторной нагрузки. С чего важно начать? С точки зрения развития бизнеса для компаний, которые работают на инвестиционном рынке, на мой взгляд, за последние годы было многое сделано для того, чтобы не иметь каких-то серьезных проблем с точки зрения обслуживания клиентов, с точки зрения инвестиций. Да, безусловно, есть всегда масса моментов, что можно изменить, доделать, запустить. Но принципиально, в общем, можно констатировать - есть все необходимое для того, чтобы успешно развивать бизнес коммерческих компаний и, как мы видим, государственные структуры это успешно делают. И в этом заслуга Центрального Банка, безусловно.

Плюс очень важная заслуга, на мой взгляд, приток клиентов, который мы видим, на рынок, - это макроэкономическая устойчивость, снижение процентных ставок. Это фундамент того, что мы видим в последние годы в виде притока большого количества клиентов.

При этом есть, я бы не сказал, проблема, а, на мой взгляд, есть определенная перспектива улучшить ситуацию на рынке за счет снижения регуляторной нагрузки. В рамках НАУФОР мы организовали рабочую группу и сделали опрос участников ассоциации, пытаясь понять, насколько выросли издержки, связанные с требованиями Центрального Банка, с регулированием.

Выяснилось, что с 2012 года, за последние шесть, лет в среднем по индустрии (это большое количество компаний откликнулось, то есть можно сказать, что это репрезентативные данные по рынку в целом) регуляторные издержки выросли в два с половиной раза. Это очень серьезный темп роста. И, размышляя над этой цифрой, я вспоминаю цель, большую, важную цель Центрального Банка - держать инфляцию в рамках 4%. А если наши издержки за шесть лет вырастают в два с половиной раза, это говорит о том, что наши косты растут гораздо большими темпами, чем собственно инфляция в Российской Федерации. И это проблема. Проблема, может быть, она не так заметна, если у вас бизнес может вырастать, удваиваться или расти на десятки процентов каждый год, но в целом, на мой взгляд, это проблема, и многие компании об этом говорят. И понятно требование Центрального Банка. Важно, чтобы добросовестные участники были на рынке, важно защищать интересы клиентов.

При этом, повторюсь, есть, на мой взгляд, пространство, когда мы можем улучшить взаимодействие и соблюдать требования важные, которые предъявляет регулятор, снизить косты участников рынка, поскольку это самым позитивным образом может сказаться на развитии рынка, на тех же самых тарифах, динамике роста тарифов инвестиционных компаний, управляющих компаний.

Почему это важно еще? У нас рынок весьма конкурентный. Вот, допустим, в нашем случае, мы в значительной степени акцентируем внимание нашей компании на обслуживании состоятельных клиентов, и в этом контексте мы конкурируем не только с участниками здесь, в России. Так сложилось, Россия в этом смысле привлекательная страна для большого количества иностранных банков, компаний, которые здесь легально, полулегально, либо нелегально пытаются клиентов собирать. Поэтому мы здесь конкурируем, практически не защищены никоим образом никакими границами Российской Федерации. И перед нами вызов: если мы хотим сохраняться, быть успешными, развивать бизнес, решать задачи клиентов, то нам нужно быть конкурентными с нашими коллегами по цеху, нам нужно быть конкурентными в контексте общемировом.

И вызов, например, для меня, как для руководителя организации, прежде всего, - насколько успешно мы решаем задачи клиентов. Клиенты требовательны, много чего видели, много чего знают. Требования клиентов очень высокие. Чем больше мы сможем сфокусироваться на решении тех задач, которые перед клиентами стоят, тем для этого нам меньше нужно думать о многочисленных, может быть, где-то дублирующих, задач, которые возникают со стороны регулятора. Вот здесь есть, с одной стороны, проблема, с другой стороны, возможность для улучшений. Что касается второго аспекта, Алексей которого коснулся. Принят закон об инвестиционном консультировании. Закон правильный, хороший и в долгосрочной перспективе позитивным образом на рынок повлияет. Есть один нюанс, который, наверное, важно понимать и учитывать.

Центральный Банк в своих приоритетах говорит о том, что мы хотим, чтобы рынок был конкурентным, чтобы конкурентные условия были равными. В чем здесь возникает нюанс? Нюанс заключается в том, что сейчас есть риск того, что иностранные компании могут в Россию приходить, регистрироваться, как инвестиционные консультанты и, не неся той нагрузки, которую несут инвестиционные компании, управляющие компании, с большим количеством требований со стороны регулятора, просто обслуживать клиентов, просто предоставлять разные продукты и услуги, тем самым получая неконкурентное преимущество по отношению к тем компаниям, которые давно на рынке присутствуют, многие из которых здесь перед вами присутствуют сейчас.

Это проблема. И мне кажется, было бы правильно, и много прецедентов на других рынках, каким-то образом сделать условия конкуренции для всех равными.

Спасибо.

Алексей Тимофеев: Андрей, мне кажется, что конкуренция - это хорошо. А такая конкуренция, она, верно ли сказать, что обнаруживает недостатки в регулировании российских участников, является испытанием, таким образом, на прочность наших регулятивных схем? Если они оказываются более тяжеловесными, чем предложенные иностранным участникам, то не в том ли дело, чтобы поправить эти российские схемы? Я дальше спрошу Иру, и она скажет, все ли хорошо с регулированием биржевых паевых инвестиционных фондов для того, чтобы они могли бы наравне конкурировать с иностранными ETF. Не о том ли же самом идет речь в случае с брокерами, управляющими и инвестиционными консультантами? Отличная причина для того, чтобы, я не спорю по существу, тем не менее, для меня, как для лоббиста, это упражнение, которое позволяет обратить внимание на то, что не так с нашим собственным регулированием. Не поправив ли наше регулирование, исправив его, не решим ли мы проблему, которой ты говоришь? Андрей? Ответ да или нет?

Андрей Звездочкин: Как ответить на вопрос, как поправить регулирование, чтобы мы оказались в равных условиях? Ну, если мы, я не знаю, все перерегистрируемся в финансовых консультантов, что будет означать отсутствие необходимости иметь капитал, иметь большое количество специализированных людей на выполнение требований Центрального Банка, то мы окажемся в одинаковых условиях с какими-то иностранными участниками, которые здесь будут присутствовать просто как финансовые консультанты. Но сделает ли это наших клиентов более защищенными, и насколько это соответствует видению рынка со стороны Центрального Банка, я сильно сомневаюсь.

Алексей Тимофеев: Но в целом и они, и иностранцы, они пусть сами скажут, на самом деле несут ту же регуляторную нагрузку, только там и здесь. Да? В сумме. Вот эта суммарная нагрузка, не выходит ли так, что там она лучше, и поэтому в сумме они получают меньшую регуляторную нагрузку, чем мы? Или дело не в этом? Я почему об этом думаю? Потому что, в чем, собственно говоря, болевая точка? Может быть здесь, в нашей юрисдикции, то, что в наших руках должно быть исправлено, и в этом смысле работа, которая делается рабочей группой по оценке регуляторного воздействия, регуляторной нагрузки, является очень полезной?

Андрей Звездочкин: Ну, безусловно, есть пространство для улучшений. Мы можем снизить нагрузку на существующих участников, профессиональных участников рынка, но при этом мы прекрасно понимаем разумные требования Центрального Банка, каким требованиям должен соответствовать профессиональный участник рынка для того, чтобы не принести неприятных сюрпризов своим клиентам. Поэтому всю эту нагрузку убрать невозможно. Она понятная, ясная, ее можно каким-то образом совместно подумать, как оптимизировать, но совсем ее убрать...

Алексей Тимофеев: Андрей, спасибо.

Ира, ты продолжишь, и, правда, сфокусируйся, пожалуйста, это очень свежая тема. Мы заспорили по поводу облегчения допуска иностранных ETF на российский организованный рынок. Дело в том, что допуск на российский организованный рынок иностранных инструментов у нас воспринимается как своего рода компромисс с идеей патриотического инвестирования: ну, хорошо, в иностранные бумаги, но хотя бы на российском рынке. Для неквалифицированных инвесторов это вообще единственная возможность приобретать иностранные инструменты. И поэтому да, либо люди идут непосредственно туда за рубеж для совершения операций, либо более массовый инвестор пользуется возможностями, которые предоставила Санкт-Петербургская биржа около 800 бумаг - это пока достаточно, как кажется, для того, чтобы удовлетворить первоначальный спрос. Но среди них и ETF, и это целый мир, и чем дальше, тем больше брокерам будет нужно предлагать инструментов разных. А я думаю, что если дается возможность приобретать иностранные инструменты, люди с большей охотой приобретают и российские инструменты, балансируя российские риски, рублевые риски на иностранные.

Что неправильно в этом рассуждении? Не является ли дискуссия о допуске иностранных ETF на российский организованный рынок, дискуссия о том, хорошо ли (это опять то, о чем мы говорили с Андреем) регулируются их конкуренты здесь - биржевые паевые инвестиционные фонды?

Ирина Кривошеева: Конечно, наверное, чаще всего по жизни мы не против кого-то, а мы за себя. И в этом контексте, ну, тоже, если говорить об индустрии биржевых паевых инвестиционных фондов, - да, во-первых, это (отвечая на твой вопрос, вот что хорошего в регулировании) точно нужно отнести в какую-то копилку прошлого, 2018 года. Ведь очень долго шла работа. Те фонды, биржевые фонды, которые по закону можно было делать уже где-то с 2016 года, в течение двух лет нам понадобилось для того, чтобы совместно с Центральным Банком сделать все подзаконные акты и сделать инструмент этот возможным вообще для выхода на площадку Московской Биржи. Появились и первые валютные фонды. Но вот на сегодняшний день, то есть тоже какие-то, ну она, может быть, не такая яркая цифра, но, тем не менее, уже восемь биржевых фондов, и преодолели уже перовую отметку в 5 млрд рублей за очень-очень короткий период. То есть да, спрос есть, инструмент, прежде всего, подкупает своей ликвидностью и наличием налоговых льгот.

Но, конечно, внутри, и это в контексте того, что говорилось на первой панели, что вот фонды дорогие. Да, фонды российские, аналоги они дорогие, но это связано, в том числе и с регуляторной нагрузкой. Потому что где-то 0,3% вполне себе минимальные планки того, что берут специализированные депозитарии, аудиторы. Есть инструменты, институты, связанные с необходимостью уполномоченных лиц при торговле биржевыми фондами. Вот это все то, чего нет на западных площадках.

Я знаю, что я сталкиваюсь, моя позиция всегда сталкивается с очень большой критикой, когда идет какое-то внутреннее обсуждение, но я искренне не понимаю, за что клиент должен платить специализированному депозитарию, если внутри биржевого фонда или открытого инвестиционного фонда торгуемые ликвидные ценные бумаги, депозитарием которых является тот же НРД. Вот я не понимаю, зачем плюс к депозитарию нужен еще спецдепозитарий, если это ценные бумаги, торгуемые на Московской Бирже. И в этом контексте, то есть еще раз повторюсь, да, вполне себе можно в два раза сократить расходы или стоимость продукта для конечного клиента, если все-таки попытаться набраться мужества и поразбираться в той конструкции, к которой мы уже все давно привыкли.

Ну, и все-таки, извини, позволю себе какую-то небольшую там ложку дегтя, наверное, потому что как-то, может быть, и не прозвучало с точки зрения контекста ужесточения регулирования, но все-таки есть, наверное, в Центральном Банке (я не так хорошо разбираюсь там, как ты) есть департаменты, которые занимаются развитием, и здесь много хорошего. Ну, вот мы с тобой проговорили: биржевые фонды, в прошлом году появились персональные закрытые паевые инвестиционные фонды; полностью улучшилось все, что связано с доверительным управлением для состоятельных клиентов. Ведь это ужас, если вспомнить, что было там три года назад по составу и структуре активов и тем ограничениям, которые накладывались на состоятельных инвесторов. Сейчас все это снято.

Но есть и, так скажем, темная сторона Луны, это, конечно, тот самый XBRL, потому что ну начинает, конечно, глаз дергаться, когда ты получаешь тридцатую таксономию с начала года и понимаешь, что как-то программистам надо это сказать, а это все те же программисты, которые до этого ночью не спали. И смысл происходящего ты тоже не можешь людям объяснить, потому что вроде бы отчеты идут еще в той же Excel форме и на тех же бумажках, которые раньше, в том числе, были. И, конечно, начинаешь вздрагивать, когда тебя заставляют печатать чеки. Поэтому я искренне рада приходу, может быть, каких-то иностранных участников, потому что пускай они побьют чеки, в конце концов, по надбавкам, скидкам, вознаграждению за управление, по success fee и отправят это каждому из 110 клиентов по итогам квартала или каждый день, когда у тебя происходят операции по паевым инвестиционным фондам.

То есть вот здесь в контексте какой-то общей регуляторной нагрузки все-таки не хочется, наверное, забывать, что у нас не один регулятор, а у нас много институтов, которые, так или иначе, имеют на нас непосредственное влияние. И вот какое-то в этом плане, наверное, и саморегулируемой организации здесь спасибо, и нам надо активнее работать, чтобы показывать вот эту общую картину и общее управление полетом какое-то было вот этой суммарной регуляторной нагрузкой.

Алексей Тимофеев: Ирина говорила про кассовые аппараты, которые то ли уже год как, то ли с 1 июля, кто как (спасибо за милосердие со стороны регулятора), должны стать частью оказания услуг. Правила оказания услуг… Банки освобождены от этой обязанности, а профессиональные участники рынка ценных бумаг, финансовые организации не освобождены, это кажется нелепым это, да? Просто давайте обсудим это дополнительно это регуляторное недоразумением.

Я сейчас предложу Сергею, я вообще хочу предложить высказаться индустрии, а Ларисе дать возможность подытожить в той части, в какой она (я имею в виду ее юрисдикцию) сочтет себя вправе сделать.

Сергей Лукьянов: Мне высказаться по поводу ККМ? Это вообще замечательная история. Я сразу выскажусь по поводу всего.

Регулирование, то есть вот утром Сергей Анатольевич Швецов рассказывал и сравнивал Центральный Банк с поликлиникой, с больницей. И говорит: ну, вот профессиональные участники, к которым мы приходим, это в первую очередь, как сказать, больные. Поэтому мы общаемся с больными, ну вот, соответственно, на всех мы видим через призму тех, с кем мы общаемся. Ну, когда общение идет с больными, естественно, вот отношение к отрасли такое.

Ну, будем честны, что отрасль, да и вообще вся страна, имеет достаточно небольшую историю: в 90-е годы было позволено все, потом, разумеется, гаечки стали закручиваться, причем закручиваться стали не только в нашей отрасли. Давайте по-честному, малый и средний бизнес, как не откроете какую-нибудь прессу, везде пишется: «Ой, малый и средний бизнес… Дайте нам волю… Мы хотим пожить… Меньше нагрузки нам». И даже президент с трибуны обещает: «Конечно, малый и средний бизнес… Будем требовать меньше, пускай живут, для них придумаем какие-нибудь условия…» Но все это каждый раз выливается почему-то в какую-то новую нагрузку. То есть новые инспектора к ним приходят, новые проверки.

То же самое и с нами. У нас есть регулятор, но он как бы… Когда мы говорим «регулятор», да, у нас один регулятор, здорово. Но дело в том, что этот регулятор, он не один. Вот сейчас сидит с нами на панели представитель Центрального Банка, директор департамента. Но у Центрального Банка очень много департаментов, и это, как многорукий Шива, и каждый из них, естественно, заботится о своем периметре. Соответственно, кто-то думает об одном, кто-то думает о другом. Более того, к сожалению, регулирование происходит не только от нашего регулятора. Регулирование происходит и вдоль, и поперек. То есть нас регулируют и Минфин, и налоговая… А кто нас не регулирует, если так посчитать и подумать? Да вроде все нас регулируют. Поэтому у каждого есть какие-то идеи. То есть регулирования меньше никогда не станет.

Конечно же, с развитием рынка все замечают, что падают тарифы, индустрия начинает меньше зарабатывать. Но, будем честны, приходит и гораздо больше клиентов. То есть клиентов-то становится очень много. Поэтому сказать, что индустрия зарабатывает меньше, - ну, не совсем так. То есть как минимум зарабатывает столько же, а многие начинают зарабатывать больше. Раз на рынок приходит больше инвесторов, больше клиентов, разумеется, задача регулятора - защитить этих приходящих на рынок новых людей. И, таким образом, в том числе позаботиться об индустрии, чтобы эти люди не пришли и ушли, а пришли и остались, и позвали еще своих друзей. Это как бы логично.

Поэтому первый вывод - регулирования будет только больше, меньше его не станет. Это грустная часть.

Единственное, о чем мы можем поговорить, это сделать регулирование совместно с регуляторами разумным. Потому что действительно, ну вот затронули тему контрольно-кассовых машин, здесь, наверное, в зале все знают, что с 1 июля все должны в индустрии внедрить контрольно-кассовые машины. Ну, то есть вроде как чья-то мудрая голова подумала: «А давайте клиенту покажем, сколько он платит комиссии». Ну, кажется, разумно, да? Потому что все же в брокерских отчетах пытаются (ну, давайте по-честному, мы же все в брокерских отчетах пытаемся эту цифру скрыть, чтобы клиент особо не знал, сколько он платит, а то вдруг увидит сколько и скажет: «Что-то очень много, давайте пойду, поспорю с ним». Поэтому все скрывают. Ну, это такая жизнь, так сложились правила. Поэтому давайте бить чеки на всю комиссию. Отлично. Внедрили, чеки так или иначе сделают эту индустрию, мы будем бить чеки и показывать. Но что мы там будем показывать? Только прямую комиссию. То есть, есть же маржинальная комиссия, есть всякие косвенные вознаграждения, которые не войдут в отчет. Соответственно, клиент так и не узнает, сколько мы с него берем.

То есть, есть идея, идея вроде как разумная - показать клиенту, сколько мы платим, но всю индустрию заставили это все сделать в каком-то относительно срочном порядке, все это всё внедрили, все это всё внедряют, это запустится. Но какой толк с этого? А толку ноль. Клиент как ничего не знал, так и не будет ничего знать. То есть совершенно какая-то такая глупая инициатива, то есть чего придумали, чего сделали.

Потом начинаем мы что-то новое делать, какую-нибудь новую сферу деятельности, вот инвестиционных консультантов мы запустили. Как думаете, какой следующий вопрос, когда мы запускаем новую деятельность? «А как они будут отчитываться?» Ну, как бы есть люди, нужно с них какую-нибудь отчетность. А что попросишь у инвестиционных консультантов? Ну, вот какие ваши предположения, что вы можете предположить?

Другой спикер: Количество рекомендации собираем, которые…

Сергей Лукьянов: Точно! Пять баллов! То есть посчитаем просто количество рекомендаций, сколько клиенту дали рекомендаций, и будем на основе этого статистику давать. То есть в ней будет какая-то цифра. А что эта цифра? Десять… Это как в самолете: «Петька, приборы!» - «Десять» - «Что десять?» - «А что приборы?» Вот здесь примерно такая же ситуация, совершенно непонятная. Ну, десять рекомендаций - это много или мало, это хорошо или плохо, что эта цифра покажет? У одного 58 рекомендаций в час, а у другого 58 рекомендаций в год - это хорошо или плохо? Ну, то есть как-то вот очень много поспешных, недоделанных решений, которые сразу же спускаются на отрасль. И вот, конечно, об этом хотелось бы поговорить подробнее, чтобы при введении каких-то регуляторных нагрузок, они как-то больше освещались и больше давали диалога с отраслью.

То же самое сейчас с аттестатами. Взяли и Минтруда сказало: «Вот сделаем свою (ну, честно скажем, кормушку) отдельную часть. Все, отменим аттестаты и введем либо свои, либо «опыт работы». Ну, откуда у новых, тех, кто заканчивает институт, опыт работы? Да никакого опыта у них нет. Более того, придет трудовой инспектор, а он же придет (та же самая регулятивная нагрузка) и спросит: «Так, товарищи, а чем вы докажете, что у него опыт-то нормальный?» А как доказать-то? Ну, какая-то бумажка должна быть, наверное, типа аттестата. То есть раньше он его выполнял роль. Так что такие же аттестаты и будут требоваться. Ну, как-то мы же должны доказать, что его квалификация соответствует, не только опыт. Сказать, что он работал 10 лет? А если это из института человек и новая компания? То есть не получится.

Соответственно, все такие решения, которые быстро приняты одними регуляторными органами, другими, они, естественно, наносят вред, и эта регуляторная нагрузка, она только растет. Но нам надо смириться, что она будет расти и дальше, засунуть, так сказать, свое мнение подальше и, так сказать, внедрять, думая о том, что на рынок придет гораздо больше клиентов. Будем надеяться, что это действительно так, что клиенты действительно придут. Ну, а мы не будем вредить себе, не будем вредить клиентам, о которых мы и так, в общем-то, заботимся и привлекаем как можно больше, чтобы пришли и принесли нам… компенсировали хотя бы то, что вводится регуляторной нагрузкой, не от того, что мы вырастем. Регуляторная нагрузка растет, значит, растут трудозатраты, как говорят коллеги, и, соответственно, будем надеяться, что приток новых клиентов, он хотя бы покроет трудозатраты на новую нашу регуляторную нагрузку.

Ну, пожалуй, если я буду дальше рассказывать, то не хватит времени.

Алексей Тимофеев: Это верно. Но мне кажется, что мы с каким-то юмором об этом говорим только потому, что у нас есть очень большие позитивные изменения с точки зрения новых возможностей по привлечению клиентов, это рынок растущий. Ты говоришь о том, что падает маржинальность, тем не менее, она компенсируется, и это самоподдерживающийся, взаимозависимый, что ли, процесс, который позволяет говорить и думать, что если бы на рынке была депрессия и не было бы тех возможностей, которые у него сейчас есть, мы бы говорили об этом с отчаянием в голосе.

Сергей Лукьянов: Да, а сейчас у нас меньше отчаяния, потому что есть все-таки новые клиенты, потому что банки начинают приводить их, конвертируя свою депозитную базу сюда. И, слава богу, это происходит. А так бы это действительно было бы еще больше отчаяния в голосе.

Но уж если так говорить, раз диалог зашел о СРО, вот так совершенно случайно Алексей перехватил, и я сразу вспомнил, что действительно вот СРО. У нас на рынке сразу две СРО, и две СРО вместе организовали замечательную конференцию под эгидой НАУФОР с помощью НФА. И действительно у нас сейчас как бы нельзя сказать, что…

Алексей Тимофеев: Ну, по правде сказать, если ты хочешь об этом поговорить… Две СРО все чаще делают одну и ту же работу, все чаще объединяются и, таким образом, индустрия финансирует две СРО, которые для того, чтобы сделать что-то в интересах индустрии, объединяются. Ну, и вот эта конференция, она такого рода пример.

Сергей Лукьянов: Как здорово, что это люди понимают, что эти две СРО, они подходят друг другу, так сказать, и вместе все больше и больше взаимодействуют, давайте их объединим, так сказать, в одну и сделаем одну большую Finra. Это будет дешевле, это будет здорово. (Аплодисменты).

Алексей Тимофеев: Ну, вот я как раз хотел сказать, что Сергей не похож на человека, который может засунуть свое…

Сергей Лукьянов: Мнение, да. (смех).

Алексей Тимофеев: И он это продемонстрировал. Ты продолжишь или я тонко сверну эту тему? (Смех).

Сергей Лукьянов: Отдайте мне слово. (Смех)

Алексей Тимофеев: А следом сидит человек, который тем более никогда свое мнение не прятал. Думаю, ты присоединишься к нашей дискуссии?

Владислав Кочетков: Да, я, кстати, заметил: чем ближе компания к государству, тем веселее у нее голос. (Смех). Вот частный бизнес, он почему-то более грустный. (Смех. Аплодисменты)

Ну, я хотел вступить в косвенную дискуссию с Сергеем и даже покуситься на святое - на мировоззренческие основы ЦБ, который считает, что во главе всего стоит защита интересов инвесторов, а защита интересов бизнеса она не так важна. Мне вот как-то врезалось: я в январе ходил в Думу на обсуждение вот этого законопроекта о квалах. Господин Аксаков, он хоть и не цэбэшный, но идеологически близкий, начал с того, что никакие аргументы, которые касаются ущерба бизнесу, не принимаются вообще, и на достаточно жесткую попытку рассказать, что всё, рынок умрет, говорит, ну и умрет и умрет, рынком больше - рынком меньше. Я немного утрирую, но для меня, как представителя бизнеса, звучало это так.

И, на мой взгляд, все-таки ЦБ, как в том числе институт, развивающий рынок, должен обращать внимание на потребности бизнеса, которые существуют. Это, например, для брокеров, в том числе и ETF, это в том числе и стоимость регулятивной нагрузки. Я просто не знаю, считается или нет, делаются ли какие-нибудь модели, но любая инициатива ЦБ, тем более идущие инициативы по нарастающей, на бизнес ложатся в том числе и финансово. И как результат, например, мы все больше работаем на регулятора. Да, мы в экономическом плюсе, клиентская база растет, вроде хорошо, но мы для этой растущей клиентской базы, которую защищают все больше и больше, новые продукты производить не успеваем.

И вот, как ни странно, мы часто говорим о пропорциональном регулировании. Я вот общаюсь с небольшими компаниями - и управляющими, и брокерскими. Те, кто перестал развивать продуктовую линейку, чувствует себя комфортно, они отрабатывают то, что хочет ЦБ, ничего нового не делают, клиентская база постепенно вымирает, потому что ничего нового предложить не могут, ну, не такая это большая нагрузка, они к ней уже адаптировались.

А нам вот сложно развиваться, и вот мой призыв, да, регулирование должно быть, никуда от этого не денешься, скорее всего, оно будет усиливаться, и будем все больше и больше мифидиться, но все-таки как-то нужно учитывать потребности бизнеса и учитывать его именно в рамках каких-то экономических моделей. Потому что с точки зрения регулирования брокерки ЦБ к диалогу склонен больше, чем с точки зрения регулирования банков, особенно, особенно малых и средних. У нас просто банк тоже есть, и вот если насчет брокера можно поговорить, то насчет банка все значительно более сурово.

То есть тут хорошо… Другое дело, что я вот замечаю и, кстати, Алексей, к СРО это тоже относится, что все чаще и чаще наш диалог сводится к тому, что мы пытаемся отодвинуть принятие неприятного решения на какой-то срок. Оно все равно будет принято, оно все равно ударит по нашему бизнесу, но, может, полгодика, может, год, а может быть, до 2022-го… То есть наши действия и идеология сводятся к этому. И вот кейс по квалам вот от этой вот вечерней встречи со Швецовым, которая была на Неглинной, до того законопроекта, который появился, ничего не изменилось, мы только год себе еще жизни откусили. Я вот боюсь, что это тоже повторится, и все-таки хочется, чтобы диалог тоже был содержательным и учитывал мнения, а не просто поговорить и показать, что ЦБ молодец и нас ценит.

Если коротко, то вот так.

Алексей Тимофеев: Кстати говоря, рассуждая о разнице в подходах к дискуссии с одной индустрией и с другой, с банковской и небанковской, я должен сказать, что, может быть, это отчасти, потому что мы можем позволить себе такую интонацию на таких конференциях, как эта, - смеяться, веселиться, быть острыми, между прочим. Я не представляю, чтобы на банковской конференции можно позволить себе такое. Ну, да там уже давно немного людей, кто может это себе позволить. Фантастически реструктуризацию бизнеса, большое, серьезное развитие бизнеса компании «Регион». Андрей, можешь рассказать о возможности, которой мы воспользовались, и как ты оцениваешь регуляторную нагрузку, с чем были связаны ваши усилия при организации?

Андрей Жуйков: Давайте так, мне кажется, мы еще находимся в середине пути по усилению регуляторной нагрузки. Несложно посмотреть на то, как регулируется и происходит надзор за банками, где все гораздо сложнее, все гораздо дороже, и не случайно там лицензия, даже если прикидывать, минимальный банк с точки зрения персонала, с точки зрения поддержки лицензии это там 150 млн рублей, брокер - 70, управляющая компания - 30-40. Но все движется в том направлении. То есть летом страховые фонды пенсионные, сейчас на подходе лизинговые компании. И, как ни крути, регуляторная нагрузка будет расти - это факт, и с этим надо смириться.

В этом есть и плюсы, и минусы. Тот же XBRL, EPS, сегрегирование счетов. Три года назад у нас было 3-4 счета, сейчас сотни, и нет никаких проблем, просто это автоматизировано. Оно заставляет компании автоматизироваться.

Но у меня есть некое видение, как бы это сделать правильнее, потому что среди тех 600 участников, профучастников на рынке, которые есть, Алексей, позволите три слайда только, то есть будет просто проще объяснить.

Алексей Тимофеев: Ты будешь слишком выгодно отличаться от остальных участников.

Андрей Жуйков: А я просто подготовился, да. (Смех)

Алексей Тимофеев: Нет, Андрей, прости меня, я тебе предложу руками показать, что ты хотел.

Андрей Жуйков: Алексей, зря. Третий слайд вам бы точно понравился, но о'кей, это вы сами...

Алексей Тимофеев: Он торгуется. Хорошо, третий покажи.

Андрей Жуйков: Третий? (Смех) Ну, о'кей, сначала скажу, о чем речь. Давайте так: у нас за последнее время произошла концентрация во всех секторах участников рынка. Если на топ-10 управляющих компаний...

Алексей Тимофеев: Давай покажем, я думаю, что это интересные слайды.

Андрей Жуйков: Давайте, да. То есть можно показать слайд сразу же за моей фамилией?

Алексей Тимофеев: Мы можем, в принципе? Да, спасибо.

Андрей Жуйков: Следующий дайте. Вот смотрите: по совокупному объему активов управления еще в 2014 году первые топ-10 компаний занимали 52%, а сейчас - 72%. Более высокая конкуренция в ПИФах и пенсионных фондах. То есть по факту быстрее становится индустрия, прежде всего, десяти первых компаний.

Можно следующий слайд? Быстренько так, чтобы не так выгодно отличаться.

То есть в брокере же ситуация гораздо лучше, но есть налицо концентрация на рынке облигаций. Наверное, это связано с уходом банков из системы, который происходит. Высокая концентрация на срочном рынке и на валютном рынке. Какой вывод напрашивается? Что те веяния, которые происходят, XBRL, EPS - это правильные вещи, но могут ли их... Ну, что происходит по EPS? 600 участников рынка, однозначного правильного PO хорошего нет, и вот у 600 участников рынка, бухгалтеры, два или три сопят, пыхтят и делают 52 формы отчетности, лишь бы чтобы успеть их сделать, да? Мы наливаем воду по факту, да? Мне кажется, что пропорциональный надзор - это правильное направление, и, наверное, первым участникам рынка логично брать на себя основную нагрузку в начале внедрения инициатив Центрального Банка. После этого для других участников рынка они будут дешевле и проще.

И в этом отношении, мне кажется, еще должно больше участия принимать CPО. И вот третье, который я обещал, Алексей, можно следующий слайд?

Давайте посмотрим правде в глаза, то есть тарифы НАУФОР (НФА я не смотрел) отличаются от минимального до максимального со 100 тысяч до 300 тысяч или 400 тысяч. То есть маленький-маленький брокер, только получивший лицензию, платит 140 тысяч, по-моему, а крупнейший платит 420 тысяч. И получается, что топ-10 компаний, которые имеют долю рынка 70 и более процентов, платят треть 3-5% взносов в СРО.

Мне кажется, что объективно эту систему надо менять, и бюджет СРО должен быть гораздо выше и направлен, в том числе, как взаимодействие с регулятором, на дополнительный надзор, так и на эти, начальные переходные фазы, которые помогут… Ну, о'кей, вместе с крупнейшими участниками написать вместе с вендорами EPS этот, и потом уже этим могут воспользоваться, участники рынка меньшие.

Да, можно сказать, что, возможно, это как-то не очень добросовестно по отношению к крупным участникам, но боюсь, что та тенденция, которая за последние пять лет сокращения профучастников в два раза, она продолжится, и, наверное, если так пойдет, скоро у нас будет те самые десять профучастников, которых можно регулировать вручную. Спасибо.

Алексей Тимофеев: Спасибо. Евгений представляет Julius Baer, который является приобретением российского финансового рынка, в последнее время это не так часто. В последнее время, скорее, обратный процесс, когда иностранные участники уходят с российского рынка, Julius Baer сделал шаг на российский финансовый рынок. Я бы хотел, чтобы он сказал о том, какой потенциал он видит для развития деятельности своей компании здесь, почему это произошло, какого рода услуги эта компания намерена оказывать здесь и почему регуляторная нагрузка в России, как ее можно было бы сравнить с зарубежными юрисдикциями, не пугает Julius Baer.

Евгений Смушкович: Добрый день, дамы и господа! Я слайды не подготовил, и чтобы выделиться, как Андрей до меня, буду отвечать на немецком. (Смех. Аплодисменты) Шутка, конечно же. Но с чем я не могу не согласиться, что взносы очень большие. Вторая шутка.

А теперь серьезно. Не было бы здесь всех этих правил, не было бы здесь нас. Многие коллеги говорили, что стоимость растет, становится все тяжелее.Наверное, нам немножко легче с этими правилами свыкнуться. Почему, потому что мы как организация, которая имеет главный офис в Швейцарии, я являюсь генеральным директором дочерней структуры группы в Австрии, уж больно знакомы нам все те проблемы, с которыми вы столкнулись только вот в последнее время. Стоимость обслуживания клиентов растет и будет расти, заработки будут падать.

Очень понравилось высказывание одного из выступающих до этого, Сергея, по поводу количества клиентов. Структура, правовые рамки позволят нам всем привлечь намного больше клиентов. Не хочу звучать пафосно, потому что, как Ирина затрагивала тему состоятельных клиентов… Да, конечно, мы обслуживаем только очень маленький сегмент рынка. Но все те потребители, которые, скорее всего, приходят ко многим из вас, они видят наконец-то лучик света вот в тех правовых джунглях, которые были до этого. Эти правила, положительно влияют на их доверие к нам как к представителям этой индустрии, они доверяют нам все больше и больше средств. И я надеюсь, что это в конечном итоге повлечет за собой намного больше позитива, чем, может быть, в моменте уменьшение количества участников.

И тут я опять могу с

вами согласиться, вот мы в Австрии представлены тоже именно как финансовый консультант. В 2008 году таких консультантов было больше 800, кажется, в Австрии, сегодня их в районе 50. Да, к сожалению, это та тяжелая действительность, не все могут себе позволить поддерживать штат юристов, не все справляются. Конечно, это приведет к укрупнению рынка.

Вопрос от Алексея прозвучал, зачем мы здесь и почему мы здесь? Я до сих пор, честно, удивляюсь, почему мы единственные, кто воспользовались новыми правилами. Есть еще? но за нами - мы были первыми в декабре. Мы на самом деле, как ребенок, учимся шагать, поэтому надеюсь, что у всех коллег, присутствующих здесь, вызываем сугубо положительные эмоции, несмотря на то, что мы иностранные игроки. И да, может быть, есть какие-то недопонимания нашей стратегии, страхи где-то, но я очень рад, что со многими из вас мы являемся партнерами, и надеюсь, что вот эту дорогу становления этой индустрии будем идти вместе под четкой эгидой и руководством Центрального Банка.

Могу опять-таки поделиться немножко своим опытом. Я вчера прилетел в Москву, вчера я решил встретиться с Центральным Банком, потому что надо закрыть наш представительский офис, который у нас здесь есть, и есть какие-то вопросы. Я получил возможность встретиться с представителем Центрального Банка сегодня утром. Захотел бы я пообщаться с кем-то в Швейцарии, в Австрии или в Англии, да ждал бы я долго и общался только в письменном виде, а здесь достаточно телефонного звонка.

Да, может быть, это только наш или мой опыт, но для меня он много значит, и я не буду останавливаться говорить о тех положительных результатах работы и опыте работы на территории тех стран, о которых коллеги говорили до этого, а именно за рубежом.

Мы здесь, чтобы остаться, мы пришли сюда, чтобы познакомиться с правовым полем, и, конечно же, знакомство проходит лучше всего, когда мы уже здесь. Мы делаем ошибки, мы не всегда знаем ответы на все вопросы, которые задают нам клиенты или которые мы задаем себе сами. Тут хочу опять отметить хорошее сотрудничество с НАУФОРом, коллеги которого нам всегда помогали, ну, и также с Центральным Банком. Как-то так, Алексей.

Алексей Тимофеев: Евгений, спасибо большое. И Алексей, последний, но не менее важный из участников нашей панели. «Сити» надежно и давно, и нет никаких сомнений в будущем здесь, на российском рынке. В чем можешь присоединиться к нашей дискуссии, порассуждать о регуляторной нагрузке для такого банка как «Сити»?

Алексей Большаков: С удовольствием. Немного горло из-за аллергии, поэтому если буду прерываться на воду с газом, я, как все белорусы, пью только воду с газом в Москве, не обессудьте.

За те 10 лет, что я, в принципе, в этом бизнесе и как-то сталкиваюсь и с регулятором и последние лет пять в качестве руководителя бизнеса, это мероприятие было отличным таким exercise в плане вчера и сегодня. Вот ровно три года назад я в очень похожей панели принимал участие, и всем своим начальникам отделов разослал короткий e-mail, что буду на панели, будет возможность пообщаться с регуляторами, пришлите буквально одно-два какие-то такие основные пейн пойнтс, вот что мне нужно озвучить перед большой аудиторией, и какие проблемы, предложения и прочее.

В течение 40 минут не было e-mail, а просто все они пришли ко мне в офис и пришлось заниматься такой психотерапией, потому что там бухгалтерия рвала волосы по поводу перехода на новую уплату счетов, операционисты бэк-офиса по поводу того, что биржа переходит на Т+2, и масса других изменений, у юристов там был, по-моему, был список из 42 пунктов того, чего они вообще не понимают, как это имплементировать и как это нам внедрять. Ну, и далее по списку.

Месяц назад, когда Алексей меня пригласил принять участие, сделал такую же рассылку, уехал в отпуск, вернулся через две недели, смотрю, в почте нет ни одного ответа. Я думаю, ну, наверное, все хорошо отмечали шашлыки, праздники. Начал обзванивать всех. Операционистам звоню, они говорят: «Ты знаешь, мы видели письмо, но вот, правда, нечего написать. То есть вот все, что вроде как внедряется, ну, реально, нас там ребята из Московской Биржи приглашают в офис, все там на пальцах объясняют, выслушивают, всех собирают вместе участников рынка, предложения, как там это будет сложно внедрять, не сложно, вот какие-то там подсказывают IT-решения для этого». Юристы примерно то же самое говорят, что, ну, да, когда там какие-то есть новации, вот там можно Артамонову набрать, Катю можно набрать, все объяснят, что это на самом деле, как это другие имплементируют. Контролер то же самое говорит, что если есть какие-то у нас вопросы, совершенно спокойно звоню в ЦБ куратору, спрашиваю, то есть точно так же человек по телефону отвечает.

Поэтому, я не знаю, нас специально так рассадили по степени нарастания позитива, но воспользуюсь планом последнего выступающего, но на самом деле, sorry, Алексей, ну, не на что и пожаловаться. Поэтому, может, мы оставим уже помощь залу, может, оттуда какие-то будут.

А по второй части вопроса по поводу перспектив и прочее. Да прекрасные перспективы, мне кажется, на российском рынке и для иностранных и брокеров, и банкиров, и для российских. Ну, реально рынок-то только в стадии становления, и как бы сейчас вот все сложилось. Единственное, что меня вот лично очень сильно несколько пугает, это то, что я помню, что все новации типа внедрения ПИФов, вроде такого массированного выхода к ритейл-инвестору случился в 2006-2007 гг., когда я сам в этом участвовал, потому что там в вэйлс-менеджменте в то время трудился, прайвет банкинге и прочее. И, к сожалению, 2008 год, глобальный кризис, и вот это здорово подкосило доверие людей к рынку.

Но мне кажется, что всем, кто давно этим занимается, достаточно тоже очевидно, что глобальная экономика тоже, не знаю, год или до такого же, но гораздо менее, наверное, серьезного, но тем не менее, некая должна быть рецессия и в крупнейших экономиках, то есть, ну, не бывает так, что по 12 лет экономика без рецессии существует или основные фондовые индикаторы только растут каждый год.

Поэтому тоже я абсолютно поддерживаю здесь некую такую суперосторожный, патерналистский подход и ЦБ, и остальных регуляторов в том плане, чтобы… Ну, давайте вот подождем, когда выйдут все наши журналы и газеты на первой полосе с заголовками о том, что фондовый рынок мертв, что всё, инвестиции можно забыть и прочее, вот тогда нужно и запускать массированные налоговые стимулы, и всячески пропагандировать то, что вот на таком вот моменте рынка и нужно ритейл-инвесторам массированно в рынок заходить. И вот мне кажется, что не за горами все это дело, пока мы с вами долго все это обсуждаем, может быть, в этом и есть как бы гениальный план регулятора, что подождать, когда у нас будет очередная раздача на глобальных рынках и когда все будет снова минус 50, вот здесь как бы весь ритейл массированно в России и зайдет, и потом за следующие 7-8 лет обычного цикла утроит свои сбережения. Спасибо.

Алексей Тимофеев: Ну, я бы и согласился и не согласился с этим. Я сейчас воспользуюсь возможностью, как модератора, и скажу о том, что усилия, которые были предприняты по привлечению розничных инвесторов, сейчас воспринимаются очень многими государственным органами как одна из немногих success-story, что ли, регулятивных. И мы намерены ее развивать. С одной стороны, мы просто можем наслаждаться полученными результатами, ну, в какой степени мы умеем наслаждаться возможностями, в какой степени мы можем, а они компенсируют рост регуляторной нагрузки, разумеется, падение маржинальности бизнеса. Тем не менее, мы намерены их также еще и развивать, потому что это хороший пример подражания для очень многих других отраслей. Например, негосударственные пенсионные фонды, накопительная часть формировалась в течение пяти с лишним лет по существу на началах обязательности. А мы в этом году, вероятно, достигнем объемов привлечения средств на фондовом рынке на началах стимулирования, и таким образом, способны доказать о том, что люди откликаются на приглашение государства, на стимулирование государством интереса к тем или иным рынкам или продуктам. Это очень важно.

Мы собираемся это демонстрировать как success-story, которую следует воспроизводить и поддерживать. Поэтому нет, никогда мы сможем сказать... Я немножко боюсь того, что если мы перестараемся с патернализмом, то мы приостановим процесс и не получим доказательства этого успеха, но по другим причинам. Сделав так много для того, чтобы стимулировать привлечение розничных инвесторов, мы возьмем и какими-то другими усилиями, какими-то другими мерами этому процессу навредим.

Но сейчас я бы хотел, чтобы высказалась Лариса Константиновна. В ее юрисдикции лишь некоторые из участников моей панели. Я жду, что она будет говорить только о профессиональных участниках рынка ценных бумаг. Буду очень признателен за ее комментарий состоявшихся выступлений, а потом, если у нас останется хотя бы немножечко времени, я все-таки хотел бы своих участников очень коротко попросить высказаться по поводу перспектив рынка, ну, вот что мы ждем все-таки, до каких пор это будет продолжаться? Верим мы в продолжение этой тенденции? Может быть, именно так, - верим или нет? Лариса, прошу тебя.

Лариса Селютина: Да, спасибо. Я очень с удовольствием выслушала сегодняшние мнения такого большого числа участников, которые сегодня в панели. Ну, тема, конечно, регуляторной нагрузки, она вечная. Бизнес всегда будет говорить о том, что нагрузка серьезная, постоянно мешает бизнесу, это тоже естественно. Для вас это косты… Но я хочу просто сегодня, уж если говорить об этом, то надо все время как бы взвешивать плюсы и минусы. С одной стороны, конечно, это косты. И вот то, что вы сказали, что нагрузка увеличилась в 2,5 раза, ну, коллеги, мы с вами еще в прошлом году говорили, что действительно переход на МСФО и переход на XBRL это было серьезной, очень серьезной и дорогой нагрузкой.

И до сих пор там нет положительных результатов от того, что мы перешли, потому что это процесс не быстрый, но мы с вами сознательно обсуждали это, когда говорили об XBRL, что это вопрос будущего. Да, в Банке России серьезно идет разработка темы хранилища данных, чтобы все департаменты, уже которые так или иначе имеют отношение к надзору, постепенно, то есть мы в один раз с вами дублирование нашей отчетности, которая раньше создавалась годами по разным направлениям, мы это не исправим, это очень сложно, но этот процесс идет. Мы должны на это смотреть позитивно.

С другой стороны, если бы не перешли на МСФО, да, ваши бухгалтера бы никогда бы не сдвинулись с места и не стали бы развиваться в этом направлении, а мы же хотим в перспективе выходить и на международные рынки и там занимать тоже свою нишу. Да, есть у вас такие амбиции, я надеюсь? То есть с этой точки зрения нагрузка, она есть, она будет. Это вот с одной стороны.

С другой стороны, мы становимся более открыты для вас. Если брать, например, наше направление, то если говорить о регулировании, вот вспомните, последние годы наш департамент выпустил три доклада - это о брокерской, о дилерской и об учетной инфраструктуре.

Что в этих докладах? В этих докладах наше видение, куда мы будем двигаться в части регулирования. И мы с вами открыто обсуждаем именно наши подходы к регулированию, и мы с вами их согласовываем. И после уже обсуждения этих докладов вы уже знаете, что на ближайшие годы наш департамент будет делать в части брокерской деятельности, в части дилерской деятельности. Вы уже об этом знаете, потому что мы с вами, потому что мы с вами подробно это обсудили.

И если говорить о регулировании деятельности профессиональных участников, которые к компетенции моего департамента относятся, то я не вижу здесь чего-то такого, что для вас было прямо очень-очень тяжело. Маржиналка - это касается, вы сами инициаторами выступали, инвестиционные консультанты - это общая тенденция, инициативы, вышел рынок с этим. То, что касается норматива ликвидности, здесь мы уже с вами договариваемся о пропорциональном регулировании, потому что он касается только тех, кто пользуется деньгами клиентов. И это естественный процесс. Вы же знаете, регулирование в Европе в части этих вопросов еще более жесткое. То есть все время надо взвешивать и все время надо говорить о том, что мы не просто продолжаем с мыслью о том, как бы вас побольше загрузить.

Да, мелким компаниям сложно с регуляторной нагрузкой справиться, да, лицензии на сегодняшний день становятся очень дорогими. Но о чем это говорит? Это и вас, с другой стороны, заставляет двигаться в сторону оптимизации ваших внутренних процессов и групповых операций. Ведь вы вспомните, что было еще несколько лет назад. Группы, та же группа «Регион», еще несколько групп могу назвать, у вас было по несколько компаний, которые имели все четыре лицензии. Зачем? То есть сейчас вы понимаете, что это дорого, сейчас идет даже процесс оптимизации ваших внутренних процессов и групповых... Вы перестраиваетесь именно для того, чтобы соптимизировать. Если бы не было вот такой регуляторной нагрузки, вы бы к этому не пришли. А это, в свою очередь, когда сейчас идет развитие розницы, тоже не очень хорошо, потому что мы на сегодняшний день еще в таких крупных компаниях наблюдаем: значит, есть управляющая компания, которая перетягивает на себя клиентов (это в одну группу входят), есть брокерская компания, которая перетягивает клиентов, и вот здесь начинается даже конкуренция между подразделениями внутренних компаний. А это ложится расходами на клиентов. Да, маржинальность бизнеса падает, но она в том числе и по этой причине падает.

Значит, надо, с одной стороны, оптимизировать и свои внутренние расходы, то есть более эффективно работать, переходить на автоматизацию, применять финансовые технологии. Если бы наша регуляторная нагрузка не толкала вас к этому, может быть, вы не так быстро развивались. А сейчас посмотришь, у вас уже прямо впереди планеты всей. У нас автоматизация, в БКС пришли, у них там система управления рисками вообще они нам показывают, уже презентуют таким образом, что они уже по группе пытаются все эти риски просчитать и доказывают нам, регулятору, что у них система управления рисками достаточно эффективна. А это о чем говорит?: Это уже другой уровень надзора.

Что такое оценка системы управления рисками?

Алексей Тимофеев: Это по поводу технического совершенства индустрии. (Смех)

Лариса Селютина: То есть речь идет о том, что все время палка, она о двух концах, и вы должны это понимать. На самом деле вы все понимаете. Просто эта конференция и возможность иметь диалог с регулятором, она позволяет вам высказать как можно быстрее, вот так скомпонованно сказать о всех проблемах, которые возникли. И информационное письмо выпустили, и с XBRL у нас еще не все хорошо… Все правильно, дорогие мои, все правильно. Но мы с вами это обсуждаем, дальше мы аккумулируем. Чем больше вы нам говорите, мы фиксируем все эти проблемы, и мы постараемся их решить, просто это не так быстро происходит.

С одной стороны, вы говорите: «Давайте вот еще здесь подкрутим, чтобы можно было еще инструменты», с другой стороны, говорите: «Банк России уже 250 нормативных актов принял в прошлом году», - а сегодня отметили, что мы в два раза сократили. У нас тоже это непросто, - разработка каждого нормативного акта.

Дальше мы с вами уже говорим о расходах, которые связаны с тем, что регулирование еще не только на стороне Банка России, но у нас еще и саморегулирование появилось, вы еще же должны и внутренние стандарты, и базовые стандарты. И просто вы должны понять, что это данность. И благодаря тому, что у нас есть такой как бы факторный уровень контроля, это позволяет, с одной стороны, подтолкнуть вас к развитию, подтолкнуть ваши процессы к оптимизации, и, с другой стороны, дать вам толчок, чтобы вы как можно быстрее развивались. И, глядя на то, насколько быстро вы перестраиваетесь в условиях новых вызовов, можно все-таки сделать вывод о том, что в целом то, что происходит на нашем рынке, вот он такой, как есть, но вы имеете возможность общаться с регулятором, вы имеете возможность получить и нагрузку, но, с другой стороны, вы имеете и возможность получить консультации. Ведь если говорить о пропорциональном, например, надзоре, как бы вам это не очень заметно (я завтра немножко расскажу о том, каким образом мы выстраиваем надзор за разными категориями компаний), но в целом мы усиливаем надзор в отношении малых компаний только тех, которые замешаны в неблаговидных операциях.

Ну, возьмите даже банки, у которых брокерский бизнес не сильно развит, потому что он является неким таким дополнительным, они еще думают - развивать, не развивать. Много еще банков таких с лицензиями. Но к ним нет претензий, они не занимаются отмыванием, они не занимаются обналичиванием, то есть за ними по крайней мере банковский надзор в этой части следит очень строго. Поэтому мы в части брокерской деятельности банки с небольшим объемом бизнеса вообще не трогаем.

А вот есть мелкие компании брокерские, которые только этим и занимаются. И именно на них падает все наше внимание и падает наша надзорная нагрузка и постоянно их проверяем. А, например, опять же небольшие брокерские компании, которые кэптивные, которые в группе выполняют определенную роль, мы тоже, мы же видим, что да, они нерентабельны, да, в общем-то, бизнес у них не приносит особого дохода, но за счет того, что они входят в группу и выполняют свою определенную роль, они тоже не вызывают у нас никаких особых претензий.

То есть, понимаете, пропорциональный надзор, он на самом деле есть. Плюс, что важно, - диалог. Действительно, мы за пять лет половину компаний удалили. Но сейчас, последние три года, если вы статистику посмотрите, в основном они добровольно уходят. Ну, нет бизнеса. Если компания не имеет четкой бизнес-модели, нацеленной на развитие, не знает чем заняться, хочет по старинке туда-сюда, - ну, не получится. Не получится, потому что рано или поздно они сваливаются все-таки в схемные и недобросовестные операции, и тогда их с рынка удаляем.

Но есть, еще раз я говорю, компании, которые пытаются осваивать технологии, стать каким-нибудь интернет-брокером. Вот это нами только приветствуется, это то новое, на чем и будет развиваться.

А то, что компании, представители иностранных компаний, им есть с чем сравнить. Поэтому они говорят, что более-менее нагрузка для них эта естественна. Ну, а то, что «Финам» жалуется, там это со времен ФСФР было их амплуа, и мы к этому уже привыкли, и тоже дает нам определенный драйв.

Еще хотелось сказать, что крупные компании, которые в рамках надзора попадают в определенные ситуации, связанные с реализацией каких-то кредитных рисков, в данной ситуации у Банка России нет такого, что вот надо компанию сразу с рынка вывести. Если мы имеем диалог с бенефициаром нормальный, который четко дает нам свою программу, который идет с нами на общение и говорит: «Я хочу остаться на рынке надолго, у меня есть программа, я буду развиваться», - мы с ним подписываем план мероприятий и следим, каким образом он его реализовывает. То есть не все так страшно и пессимистично.

Я считаю, что действительно особенность нашего рынка в том, что регулятор стал для вас доступен. И мы заинтересованы не в том, чтобы провести здесь какие-то разовые карательные мероприятия, мы все-таки заинтересованы в том, чтобы бизнес развивался.

То, что касается закона о квалах/неквалах, то, что вы сегодня постоянно возвращаетесь к этой теме, вас смущает то, что могут какие-то ограничения на акции… Ну, сегодня руководство Банка России сказало же свою позицию, мне кажется, высказало достаточно позитивно. То есть мы за то, чтобы фондовый рынок развивался. Речь идет только о том, что инвестор, розничный инвестор, который только что пришел с депозитов, он действительно не понимает то, что акции меняются в цене. И сейчас, может быть, действительно неплохо то, что они начинают с облигаций. Это временный период для того, чтобы объяснить, для того, чтобы в сознании нового инвестора вот этого неквалифицированного это каким-то образом устаканилось. Потому что молодые инвесторы, которые новое такое поколение приходят, они достаточно быстро ориентируются, начинают смотреть сами котировки, они больше действительно приходят к брокеру и становится активными участниками рынка.

Я надеюсь, что вот в целом наши с вами совместные усилия и усилия саморегулируемых организаций, они приведут к тому, что мы сделаем, через некоторое время наш рынок, я думаю, покажет совершенно другие результаты.

Ну, а закончить все-таки я хочу - поблагодарить вас за терпение к тому, что наш рынок вот такой, он находится на стадии становления, и вы с пониманием все равно к этому относитесь. Да, вы здесь вот высказываетесь, иногда даже так очень горячо, но когда вы приходите к нам и начинаете обсуждать и рассказывать о своих проектах, вы стараетесь показать все самое позитивное, вы готовы услышать от нас и критику, и на самом деле взаимопонимания у нас становится все больше. Это мое такое впечатление, оно тоже за эти пять лет, пока мы вместе с вами занимаемся нашим бизнесом, все больше склоняется к позитиву.

Алексей Тимофеев: Спасибо большое, Лариса Константиновна. Я не настаивал бы на большей конкретности в выступлении просто потому, что сам задал достаточно абстрактный уровень обсуждения, это, во-первых.

Во-вторых, Лариса будет участником одной из секций завтра и большинство участников моей сегодняшней сессии будут участниками сессий и завтра, и они будут конкретнее, их модераторы будут требовать от них больших деталей. И я приглашаю вас на второй день конференции для того, чтобы услышать об этих деталях и конкретике, характерные для второго дня.

Что касается перспектив, я не буду уже о них спрашивать, пусть они об этом расскажут завтра. А определенное влияние на оценки, наверное, окажет следующая сессия нашей конференции, которая будет посвящена экономике и макроэкономике, ее влиянию на финансовые риски для индустрии и, наверное, вопросы, которые будут в ходе этой сессии обсуждаться, могут оказать влияние на оценки перспектив нашего бизнеса со стороны моих участников.

А теперь от вашего имени разрешите поблагодарить их за выступления, а от их имени вас поблагодарить за ваше внимание. Спасибо большое.