03.06.2024

Стенограмма

5. Сессия III. "IPO и другие механизмы привлечения инвестиций в экономику"

1. Абашеева Екатерина, директор департамента корпоративных отношений Банка России

2. Автухов Михаил, заместитель председателя правления - руководитель корпоративно-инвестиционного блока ПАО «Совкомбанк»

3. Курицына Елена, управляющий директор по взаимодействию с эмитентами и органами власти ПАО Московская Биржа

4. Мальков Антон, руководитель управления рынков капитала Тинькофф Инвестиции

5. Шулаков Денис, первый вице-президент Банка ГПБ (АО)

Модератор - Кузнецова Анна, заместитель председателя Правления АО РСХБ

Анна Кузнецова: С удовольствием представляю всех спикеров, хотя, мне кажется, что все присутствующие здесь в представлении не нуждаются.

Денис Шулаков - Газпромбанк, Екатерина Абашеева - Центральный банк, Антон Мальков - «Тинькофф Инвестиции», Елена Курицына - Московская биржа, Михаил Автухов - Совкомбанк.

Все присутствующие на сцене верят в то, что рынок IPO в ближайшее время может стать драйвером роста российского фондового рынка.

Мы разбили нашу дискуссию на две части. В первой части мы хотели бы поговорить о том, в какой точке этот рынок сегодня находится. Во второй части мы хотели обсудить те проблемы, которые на этом рынке уже появились в нашей новой реальности, и то, как их можно решить.

Я хотела бы передать слово Денису Шулакову. Мы решили, что говорить недостаточно, иногда здорово посмотреть. Поэтому предлагаем посмотреть несколько слайдов, на которых Денис свел свод IPO, так скажем, в новой реальности, начиная примерно с 2022 года.

Денис, тебе слово.

Денис Шулаков: Спасибо, коллеги. Вы знаете, всю свою жизнь хотел заниматься IPO, но большую часть своей жизни занимался долговыми рынками, напоминая того героя, который к середине жизни понял, что говорит не стихами, а прозой.

Что я хотел сказать? Посмотрите, наверное, 24 месяца назад никто не мечтал увидеть такую картинку. Мы помним май месяц 2022 года, какие были настроения. Только ожил рынок долговой, и никто реально не задумывался над тем, что через пару лет мы будем иметь такой содержательный набор вопросов о том, как нам развивать свой рынок IPO.

Что представлено на этом слайде? На этом слайде мы попытались разделить всех вышедших на рынок IPO эмитентов, их 14 к сегодняшнему дню, с того самого момента, с мая 2022 года.

Мы их разделили на две группы - крупные сделки и сделки маленькие. Почему мы это сделали? Потому что есть определенные моменты, на которые нужно уже обратить внимание. Пусть сделок не так много, но это важные вещи.

А внизу мы провели определенный анализ по нескольким критериям, прежде всего показывая объемы переподписки, долю участия институциональных инвесторов и дисконт к средней цене IPO. Помимо этого мы показали, насколько динамично развивалась та или другая бумага на рынке с момента IPO.

И что хотелось бы заметить? Что сделки крупные, они лучше подготовлены. Почему? Потому что в эти сделки вовлечены профессиональные банки и на эти сделки потрачено больше времени. Они не только лучше подготовлены, но они имеют лучшую ликвидность и, как результат, они имеют большую доходность. Соответственно, все то же самое со знаком «хуже» показывают сделки с правой стороны, маленькие.

Это не значит, что мы хотим сейчас на этом слайде сказать: вы знаете, у нас есть эмитенты, у которых что-то не получилось. Мы говорим о проблемах роста. Вообще-то, я радуюсь каждой сделке. Вы не представляете, как я радовался, когда мы делали сделку WHOOSH, выступая в этой сделке не в самой сильной роли, просто в роли, по сути своей, агента этой сделки. Но был какой-то безумный восторг от того, что наконец у нас получился тот самый эквилибриум. Поэтому, наверное, этот слайд еще о трех других вещах.

Первое - у нас в стране есть регуляторный энвайронмент, позволяющий эти сделки делать. То есть та самая технология распределения риска, которую мы не имели 20-30 лет назад, она у нас сохранилась и действует в сегодняшних условиях в наших реалиях.

Второе - мы имеем эмитентов, готовых выходить по сегодняшним оценкам на рынок. И третье - мы имеем инвесторов, которые готовы покупать, разбираться в этих историях, и самое главное, что, наверное, со сделки Henderson далее с осени прошлого года мы увидели полноценное участие в сделках институциональных инвесторов.

Что показывает следующий слайд? Он показывает ту самую динамику. Все же нужно смотреть не только на сегодняшний день, но и как мы развивались до сегодняшнего дня. Вы видите, на рынке IPO из России во многом это IPO способностью привлечь иностранные фонды. Вообще была идея интеграции России в международные потоки фондов, и мы, наверное, единственный из рынков, ну, можно сказать, восходящих рынков, где иностранцы определяли лицо нашей фондовой картинки, где участие иностранцев было доминирующим на нашем рынке. Ни в Польше, ни в Турции, ни в Мексике мы такого не видели.

Но о чем здесь разговор? Вы видите, годы, скажем, с 2014 по 2017 - минимальное количество сделок. И действительно, за последние два года, скажем, за 18 месяцев, мы имеем 14 сделок плюс 5 SPO.

Я бы хотел сказать, что, несмотря на высокий текущий уровень ставок в экономике и даже консервативные ожидания, которые мы слышали от ЦБ, качественно подготовленные истории сегодня дают кратно более высокий уровень возврата на вложенный капитал даже по сравнению с облигационными займами, и об этом мы отдельно поговорим.

Но если мы посмотрим сейчас на правую часть слайда, это тот тезис, который в какой-то степени корректирует фразу о том, что у нас стакан наполовину пустой. Вы видите, что стакан действительно наполовину полный, а точнее, наверное, если сравнить два стакана - стакан 2021 года и стакан сегодняшнего дня - то они одинаково полные. Я имею в виду капитализацию нашего рынка.

В какой-то степени мы отстаем прежде всего по показателям мультипликатора P/E. И вот здесь важный момент, я бы хотел его внизу, на нижней картинке обыграть. Вы спросите: а зачем, собственно, я тут показываю рынки Великобритании, Германии, США? Ну, не для красного словца, для контекста. На самом деле чего я здесь не показываю? Я не показываю здесь рынок Ирана, Чили, ЮАР, Южной Кореи. И со слов скажу, что если вы видите наш мультипликатор 6,3 - это нашего рынка в целом P/E, то он, в общем-то, соответствует достаточно высокой стоимости акционерного капитала, практически 20%. То есть сегодня поднимать акционерный капитал реально дорого.

Но как повысить этот мультипликатор? Давайте посмотрим на такие страны, как Иран, для сравнения скажу: там мультипликатор почти 8, Чили - там мультипликатор 12,3, ЮАР - 10, Южная Корея - почти 11. То есть здесь разговор о том, что все это нам достижимо и все это можно сделать. Примеры этих стран совершенно разнятся, но то, что мы движемся в правильном направлении, это очевидно.

И последнее. Для затравки я вначале сказал, что большую часть своей жизни занимался рынками долгового капитала, прежде всего потому, что количество сделок в разы превышает количество сделок на рынке акций. Но есть и еще один момент. Посмотрите, когда мы сегодня рассуждаем о том, как компании получить доступ к деньгам, то раньше компания просто приходила в банк, фондировалась от банка или от акционеров, а дальше искала возможность выйти на рынок капитала. И сегодня рынок долгового капитала такую возможность дает.

Мы выбрали те истории, где компании выходили прежде на рынок долгового капитала, а потом выходили на рынок акционерного капитала. И сейчас я дам небольшое сравнение для того, чтобы просто вы понимали, какая сегодня динамика доходности.

Вот если взять компании и посмотреть с момента IPO, какая была доходность даже при этих высоких ставках по купонам, и сравнить доходность с учетом роста цены акции и в случае WHOOSH еще и дивидендов, то что называется тотал ретерн, с того момента, когда была сделана IPO WHOOSH, доходность тотал ретерн 68%. А если посчитать, какой купонный доход получили держатели облигаций, - это 21%.

Если взять «ЮГК», то тотал ретерн 79%, а купонный доход к сегодняшнему дню был бы всего 5%.

Ну, и «Делимобиль»: тотал ретерн 23% и купонный доход 3%.

Это я говорю к тому, почему мы сегодня это обсуждаем, насколько сегодня действительно актуальна тема IPO. Но, с другой стороны, давайте смотреть на контекст, в котором мы находимся, все ли могут этим воспользоваться, какие ошибки мы совершаем при этом, ну и насколько sustainable та ситуация, в которой мы находимся, как долго будут продолжаться такие высокие доходы, с учетом предыдущего слайда, где я показал, что наш мультипликатор достаточно низкий.

Спасибо большое.

Анна Кузнецова: Денис, спасибо.

Ну, самое время пришло порассуждать о том, что такое идеальное IPO.

Михаил, с вашей точки зрения, какое IPO является идеальным?

Михаил Автухов: Спасибо за вопрос. Он, с одной стороны, довольно простой, с другой - довольно сложный. Смотря, как посмотреть. Одно дело - смотреть со стороны инвестора, другое - смотреть со стороны эмитента. Но, в общем-то, в целом идеальное IPO можно охарактеризовать следующим образом: в текущей ситуации - это достаточно неплохой спрос, то есть это кратная переподиска. Переподписка в успешных IPO от нескольких раз, условно, от 3-4 раз и до какого-то кратного, звездного показателя. Мы видели переподписки в 10, в 20 раз, что тоже не является хорошим. Тем не менее это кратная переподписка, это участие всех групп инвесторов и сбалансированная книга, это сбалансированная качественная аллокация, которой тоже всегда есть кто-то, кто недоволен, и эмитент в том числе не является бенефициаром, и это уверенный поступательный рост на вторичном рынке. Не всегда звездный, то есть он ну как бы… Если смотреть на это с точки зрения эмитента, для нас как эмитента не являлось целью какой-то рост на 10-15% в первый день или в первый месяц.

Анна Кузнецова: Не могу не спросить, IPO Совкомбанка было идеальным? (Смех, аплодисменты)

Михаил Автухов: О себе так не говорят, наверное, себя не хвалят, мы довольны. Во-первых, есть показатель, недавно я его видел, не мы считали, самая популярная бумага из тех, кто размещался на IPO, - это бумага Совкомбанка в портфелях инвесторов, по-моему, более 17% вес. Я беру сейчас точность цифр, но тем не менее, наверное, это хорошая характеристика того, что этим IPO довольны. Мы как банк, как эмитент этим IPO довольны. Мы ставили себе задачу, чтобы были довольны наши инвесторы, которые к нам пришли. Динамика, объем ликвидности, ликвидность на вторичном рынке - все это, ну в общем, цифры очень позитивные и как бы более чем ими можно быть довольными.

Анна Кузнецова: С моей точки зрения, IPO действительно получилось хорошим. Поэтому идеальное IPO на российском рынке сейчас возможно, как мне кажется.

Антон, какое IPO для тебя сейчас является идеальным?

Антон Мальков: Добрый день всем.

Я бы на самом деле назвал два фактора. Первый фактор - это когда покупатель и продавец нашли золотую середину. В старом рынке с этим были прямо большие сложности, в этом рынке стало лучше, но не всегда и везде идеально. И при этом это только один из двух факторов. Я подробнее сегодня расскажу про него, потому что в оценке надо поковыряться. А второй фактор - это чтобы еще техника не навредила. Потому что есть техническая история с переподпиской, техническая история с аллокацией. Но оно может как привести к чудесам на виражах в сторону вверх, так и в сторону вниз.

При этом еще нужно что учитывать? Нужно учитывать, как оно происходит в других рынках. Потому что еще с середины нулевых годов я часто слышал от акционеров, что типа «у меня в первый день плюс 5%, это же сколько я денег оставил на столе». И вот здесь вопрос про просвещение и про то, как работают рынки в мире, и наш рынок начинает, кстати, в большей степени двигаться к общемировой практике, а раньше он на самом деле до 24 февраля, в общем-то, из этой мировой практики выбивался.

Вот если взять рынки с длинным горизонтом наблюдений, а именно американский и британский рынки, то там первоначальная доходность составляет порядка 15% в первый день, то есть это разница между ценой IPO и ценой закрытия первого дня торгов. И это считается нормальным. Мы не говорим сейчас про Индию и Китай, где все это стремится к сотне процентов, а иногда превышает. Это, конечно, не очень хорошо и от лукавого. Но раньше и мы находились в парадигме, когда у нас вот эта первоначальная доходность была порядка 4%. Это, конечно, мало и незначительно, потому что вот это показатель, который дает первоначальный подзавод котировкам и задает тон на будущее. И в этом плане, вы видели слайд Дениса, я покажу свой слайд, и вы увидите то, что в этом плане стало все гораздо повеселее. Но тем не менее здесь у нас есть свои сложности, и переподписка и проблемы с аллокациями, они, конечно, приводят к аномальным доходностям, которые даже не про то, что какие-то деньги остались на столе, хотя можно на это смотреть и таким образом, но оно может потенциально создавать сложности для компании в дальнейшем движении на рынке капитала. У нас есть уже одна компания, которая эту сложность преодолела, я расскажу про это попозже, но тем не менее баланс нужно искать между оценкой, с одной стороны, и желательно, чтобы с техникой тоже все было красиво. Вот по второму нам есть где поработать.

Анна Кузнецова: Другой взгляд на идеальное IPO. Может быть, Московская биржа скажет, что для нее идеальное IPO, а может быть, даже не идеальное, а успешное IPO? В каком случае IPO можно считать успешным?

Елена Курицына: Спасибо, Анна. Я не буду повторяться, потому что многие аспекты, многие из тех моментов, на которые я бы обратила внимание, уже коллеги озвучили.

Но мне кажется, что точно совершенно не прозвучало то, что для меня совершенно однозначно является одним из очень важных, не основным, конечно, но очень важным фактором успешности IPO - это фактор такой немножко не рыночный, может быть: чтобы сама компания и ее владельцы при выходе на публичный выход не считали, что IPO это конец долгого пути, чтобы они понимали, что IPO это на самом деле не конец долгого пути, а только его начало, не долгого, а бесконечного пути грамотного, доверительного отношения и коммуникации с инвесторами.

И я думаю, что во многих тех историях, которые мы наблюдаем, там, где у нас циферки уходят в красную зону по текущим оценкам по сравнению с ценой размещения, немаловажным фактором вот этих красных циферок является то, что до момента размещения компания вовлекалась в коммуникацию, компания была более открытой, компания была нацелена собственно на размещение. А после сделки мы видим как бы угасание этой активности, в меньшей степени готовность к диалогу и в меньшей степени готовность к тому, чтобы взаимодействовать на такой же постоянной основе. На наш взгляд, это точно совершенно является одним из тех аспектов, который эмитенты должны обязательным образом учитывать в своей такой длительной программе жизни перед IPO, но и после IPO тоже.

Анна Кузнецова: Итак, если подвести итог нашего обмена мнениями про идеальное IPO, то получается, оно для нас идеально, если счастливы все. То есть эмитент привлек деньги, это ему обошлось не очень дорого, не получилось так, что он оставил деньги на столе из-за переподписки и продал мало или, например, не по той цене, а бумага выросла на 20% на следующий день. Инвестор тоже счастлив, потому что ему дали на аллокации не 1%, а больше, потому что он заработал и в первый день, и в долгосрок. И банки тоже счастливы, потому что это была хорошая сделка, которую все положили в копилку своего опыта и опыта своей команды.

Прежде чем мы перейдем к проблемам, я хотела, чтобы мы обсудили еще один вопрос. В каких случаях эмитенту целесообразно сначала выйти на рынок облигаций, а потом выходить на IPO? Если можно, тогда банкиров. Может быть, с Михаила?

Михаил Автухов: Публичная компания, у нее раньше появляются возможности и доступ на рынок облигаций, ну просто она раньше готова к этому. Более зрелое IPO - это более зрелый шаг, который чуть более сложен и формально, и с точки зрения набора определенных институтов внутри эмитента. С этой точки зрения логичным до сих пор и сейчас логичным шагом является наличие… не обязательным, но логичным шагом - это такой дебют с облигациями, с публичным инструментом на рынке, я не знаю, обкатка всех этих внутренних институтов, начало диалога с инвесторами, с появившимися инвесторами, презентация компании и т.п.

Является ли это обязательным? Не является. Мы видели и случаи, когда эмитенты, разместившие акции, потом выходили с облигациями. И, несмотря на то, что… Ну как бы это просто дополнительный инструмент.

С точки зрения того, является ли это полезным шагом? Ну, наверное, с точки зрения эмитента, конечно, да, но тем не менее это два разных инструмента и две разные цели.

Тут единственное, я такой еще как бы флешбэк, наверное, хотел бы сказать, к тому, что сказал Денис, по поводу стоимости акционерного капитала с учетом высокой текущей ставки, с учетом высокой стоимости долга. Ну как бы все в мире понимают, что все в мире относительно, и даже с учетом относительно невысоких мультипликаторов все-таки стоимость капитала не всегда выглядит однозначно, ну как бы слишком дорогой.

Анна Кузнецова: Антон.

Антон Мальков: Мне, наверное, впервые задали вопрос на тему того, а нужно ли получать кредитный рейтинг, где-то в конце 2007 года одна из компаний, которая в итоге не вышла на IPO, и время от времени этот вопрос задавали, и мы всегда, банкиры, говорили, слушайте, ну вот просто само по себе это делать не надо.

В новом рынке аргументов в пользу того, чтобы более плотно посмотреть в эту сторону, стало больше. Почему? Потому что все-таки существенная, значимая целевая аудитория - это розница. И пересечение инвесторской базы огромное, то есть если на институциональной стороне вопросами акций и облигаций занимаются разные портфельные управляющие, разные аналитики и нет синергии, то в рознице эта синергия есть. И ты, таким образом, особенно если ты не битусишный бизнес, а битубишный, ты, таким образом, можешь свой бренд продвинуть на финансовый рынок, но нужно это желать тоже с умом.

То есть если у компании, как вот у многих айтишников сейчас, нулевой долг и 50-я маржа, то не очень понятно, зачем им делать облигации, то есть это будет выглядеть как какая-то искусственная история. И поэтому многие из них сразу же идут на рынок акций, а рынок облигаций - ну, на него не смотрят. Поэтому здесь нужно все делать с умом.

Анна Кузнецова: Денис.

Денис Шулаков: В идеальном мире все зависит от того, на какой части жизненного цикла находится сама компания. Если у нее высокий риск, то она, по-хорошему, должна занимать на рынке акционерного капитала, там, где высокий риск, там высокий потенциал, и она должна выходить на рынок акционерного капитала пока она не докажет, кем она и чем является, не докажет свою кредитную историю, не придет на рынок долгового капитала.

У нас все наоборот: у нас не от этого растет, а от доступности денег. Наибольшая ликвидность у нас на рынке долговом, там инвесторами являются практически все, кто только может быть этим инвестором, от мала до велика, от Центрального банка до школьника, которому папа дал немножко денег.

Но с точки зрения самой компании сегодня имеет смысл заходить на рынок долгового капитала, если она может выбирать, прежде чем она выходит на рынок акционерного капитала только для того, чтобы, опять же развивая эту мысль, которую сказал Михаил, как-то сбалансировать стоимость своего капитала. Потому что даже по ставкам 15-16%, если они выходят с дебютным выпуском, это ниже, чем стоимость эквити капитала, которая сегодня превышает 20%. То есть в этом смысл есть.

Анна Кузнецова: Лена, вы что-то добавите?

Елена Курицына: Да, спасибо, добавлю. Мне кажется, у меня есть ответ, почему компании показан, скорее, все-таки выход первоначально на долговой рынок, даже если нет жесткой потребности в финансировании, если эта компания достаточно быстро выросла и дошла до публичности, до публичного рынка.

Это, знаете, такой своеобразный тест на готовность себя вообще в принципе к тому, чтобы подпускать к себе каких-то внешних стейкхолдеров. Потому что представим классическую ситуацию: вот у нас есть отличный, прекрасный бизнес, рентабельный и растет он хорошо, и у него один владелец, которому не нужны никакие дополнительные инструменты и методы, он понимает, что он все-таки дорастает до публичности, хочется ему идти на IPO. Но зачастую ментальность наша, особенности стиля лидерства владельцев, особенности способов и методов управления, которые сложились в компании, в бизнесе, они определенным образом выстроены так, что не все компании этот тест на публичность, пусть даже такую ограниченную, которую мы видим, когда получаем публичные заимствования через выпуск облигаций, не все готовы в итоге ее на себя принять.

Поэтому, на мой взгляд, действительно размещение первоначальное облигаций и следование уже как бы по пути общения с инвесторами в облигации, следование по пути открытости, необходимости общения с рынком, необходимости коммуникаций своих финансовых показателей и объяснения, почему так получилось, а не по-другому, как ожидалось, и т.д. и т.п., это может компании и ее владельцу в первую очередь дать ответ на вопрос, действительно ли я готов к тому, чтобы стать публичным не только на рынке долга, но и на эквити рынке. И вот это очень важный аспект тоже, который необходимо учитывать.

Анна Кузнецова: Миша, добавишь?

Михаил Автухов: Да, я очень коротко хотел. У нас ну как бы биполярное расстройство чтобы не случилось иногда от эмитента, иногда от инвестбанкира, и поэтому иногда можно себе позволить резюмировать. Коллеги очень много сказали, практически со всем можно согласиться. Как инвестбанкир, конечно, я посоветую выпустить облигации клиенту.

У меня просто недавно был кейс, мы долго работаем с компанией, и как банк просто корпоративно кредитуем, потом, соответственно, им предложили выпустить облигации, работаем над облигациями, это итеративный процесс, ну как бы мы там все в контакте с клиентами. И, значит, наш деск ECM, который хочет уговорить, приехал, отговорил от облигаций, значит, и теперь мы размещаем акции.

Получили нагоняй, но тем не менее, конечно же, это очень полезно. Разместить публичный инструмент - это очень полезно. Вы получаете клиентов, эти клиенты, эти инвесторы, вернее, которые купили ваши инструменты, потенциально они уже являются инвесторами в ваши акции со временем. Некоторые раскачивают так базу своих инвесторов в несколько тысяч и даже десятков, возможно, тысяч, у того же «Самолета» очень представительная, что называется. Это все пополняет и это все является взаимосвязанным.

С точки зрения отработки внутренних навыков презентации, дискуссии с инвесторами, понимание собственной глубины, насколько ты готов глубоко раскрываться, потому что с точки зрения акционерного капитала это раскрытие, оно некоторым образом глубже как бы и проходит по-другому, чем на рынке облигаций. Это очень-очень полезно и недорого.

Анна Кузнецова: Я предлагаю на этом первую часть завершить и плавно перейти ко второй части. Мы вторую часть хотели посвятить проблемам, которые на рынке появились.

Я предлагаю спикерам, начиная с Дениса, быстро ответить на один вопрос - какие вредные привычки на рынке IPO мы уже создали и создаем в настоящее время? А после этого мы попробуем, мы посмотрим презентацию Антона, в том числе с одной из больших проблем, имеющихся на рынке, и попробуем подискутировать, как нам эти проблемы целесообразно в ближайшее время решать.

Денис, какие вредные привычки мы создали и создаем сейчас?

Денис Шулаков: Ну я все называть не буду, оставлю коллегам. Я думаю, что самая большая вредная привычка - это жадность эмитента. Когда эмитент видит, что может сам сложить сделку, берется за попытку ее сложить и устраняет из процесса профессионалов этого рынка. Потому что без профессионала невозможно сделать качественную оценку, верифицировать ее. А разговор о том, что я с инвестором договорился и так, - ну, это разговор в пользу бедных, там мы далеко не продвинемся.

Анна Кузнецова: Спасибо. Екатерина.

Екатерина Абашеева: Спасибо большое. Вот как про что-то позитивное, то я молчала, а как про проблемы, так Банк России первый.

Коллеги, добрый день! Про проблемы.

Ну, я чуть-чуть с позитива. Сейчас наблюдаем невероятный рост частного инвестора, заинтересованность в инвестициях в российский бизнес. Кажется, это прекрасно. Посмотрели тоже статистику, где-то примерно в половине выпусков, которые были за 2023-2024 годы, 76%, даже больше процентов доля физиков, и кажется, что это, понятно, что очень много.

У нас сегодня хештегом, мне кажется, через всю конференцию проходила тема доверия, очень бы, конечно, хотелось, чтобы вот на такой волне взлета не последовало потом длительного периода охлаждения. Как известное правило: не хочешь разочаровываться, не надо очаровываться.

И здесь, переходя к вредным практикам, наверное, хочется так немножко поставить вопрос - а насколько у нас сейчас вот у того самого частного инвестора есть достаточно инструментов для того, чтобы как-то объективно оценить картинку на входе? С одной стороны, есть проспект ценных бумаг, кажется, что проспект немножко про другое, проспект про прошлое и про настоящее, а покупает инвестор все-таки будущее.

Что есть про будущее? А про будущее есть большое количество маркетинговых материалов, в которых...

Анна Кузнецова: И раздел о рисках в проспекте, но его никто не читает.

Екатерина Абашеева: Да, Банк России читает внимательно проспекты. Но боюсь, что, да, это не совсем та целевая аудитория.

Маркетинговые материалы, в которых как раз очень красиво написано про будущее, но, к сожалению, в ряде случаев это будущее может не очень соотноситься с какой-то реальностью. И, собственно, инвесторы ориентируются в большей степени вот на такие материалы. Я не буду говорить про какие-то там крайние практики проявления, но все мы знаем, что были в том числе практики, когда клиентам обещается чуть ли не в процентах годовых доходность, когда клиента, в общем, зазывают всячески на IPO.

Поэтому вот в части этих практик кажется, что было бы полезно подумать, что мы можем сделать для того, чтобы имеющиеся материалы немножко все-таки адаптировать, наверное, под такого частного инвестора. А с другой стороны, посмотреть, как сделать так, чтобы те материалы, которые маркетинговые, доступные инвестору, чуть-чуть соотносились, точнее, в полной мере соотносились с той информацией, которая официально раскрывается компанией.

Анна Кузнецова: Хорошо, то есть проблема №1 - жадность эмитента, проблема №2 - раскрытие информации.

Антон.

Антон Мальков: У меня второй пункт совпал с Денисом - это то, что у нас, к сожалению, ряд компаний размещается по неадекватной оценке, и у нас, к сожалению, отсутствуют блокеры этой нездоровой практики в моменте. Ну, то есть мы делам как институт свой вклад в этот процесс, но кажется, что нужно усилиться в этом направлении. И сейчас на первом слайде моей презентации более подробно про эту историю поговорим.

А второй момент - это то, что мы все коллективно включились в игру с инфляцией. Причины понятны. То есть инфлируем заявки, в итоге на выходе получаем однопроцентную аллокацию, и потом все печалимся на тему того, что вот была прекрасная возможность проинвестировать, но я получил 5 тыс. рублей аллокацию и непонятно, что с этим делать. С этим нужно разбираться.

И в плане раскрытия информации, здесь я выступлю как эхо и к тому, что Лена сказала, и к тому, что Катя сказала. Действительно, на этапе сделки, проспект он, скорее, про прошлое. Но опять я могу сказать, что мы делаем. У нас в черном приложении и в Web, когда компания выходит на сделку, мы про нее рассказываем не только про прошлое, но и мы предоставляем прогноз финансовый в рамках нашего аналитического обзора, описываем риски, которые есть для этой компании и т.д., то есть какой-то вот не только чисто маркетинговый аспект, но и попытку рассказать, как мы видим развитие этой компании в будущем.

Это на этапе сделки, и вот то, что говорила Лена, после сделки тоже важный момент, и, к сожалению, не все компании… То есть все компании нового рынка, они все как одна пользуются этим моментом, у них основная целевая аудитория - это розница. А вот компании старого рынка, тут можно отдать должное, ну я сейчас не хочу кого-то забыть, это будет несправедливо, там один из первых из ларчкапов открыл корпоративный аккаунт у нас «Норильский никель», потом «Газпром» подтянулся, многие компании.

Но многие компании из старого рынка, они еще не там и они не используют инструмент прямого общения с «физиком». Я читал в начале 2022 года, как компании реагировали на то, что когда, например, CEO отвечает на его вопросы: «Вау, я маленький инвестор, а мне, CEO компании (это речь шла о группе «Позитив») отвечает на мои вопросы. Это же надо, какое уважение, как круто!»

Конечно - это про прозрачность, это про правильные практики, и хотелось бы видеть этого больше, потому что от этого рынок, конечно, становится лучше.

Анна Кузнецова: Так, к двум обозначенным проблемам Антон добавил еще две - это оценка, инфлированные заявки.

Лена.

Елена Курицына: Я, наверное, не про проблему, вернее не так, не про вредные привычки, а к тому, о чем говорили коллеги, добавлю проблему, которая имеет определенные последствия, в том числе и те, о которых говорил Антон - и инфлирование, и маленькие аллокации. Это то, что в конце 2022 года, в 2023 году мы были в такой ситуации, что были вынуждены начинать стартовать с маленьких объемов сделок, с маленьких объемов размещений. Не потому, что вдруг мы решили, что так правильно, хорошо и должно, но нам нужно было хотя бы хотя бы маленький толчок дать в рынок, чтобы все действительно поняли, поверили и осознали, что начинать можно даже с маленьких сделок, и они, в принципе, возможны на том ужасном, сложном рынке, который мы видели.

Последствия, к сожалению, - да, те, о которых мы теперь говорим. Вот с этими последствиями надо бороться. Что мы должны дальше делать для того, чтобы не масштабировать эту проблему? Вот сегодня тоже в самом первом утреннем разговоре прозвучало о том, что надо все-таки задумываться о минимальном уровне free-float. У нас есть минимальный уровень free-float для первого листа и для второго листа. Вот для второго листа как раз Московская биржа делала льготный период, который в 2025 году у нас заканчивается, и, наверное, мы честно можем сказать, что мы не готовы его продлевать с учетом того, что мы сейчас видим на рынке. А, наверное, может быть, и продлить что-то, о чем-то стоит подумать, пообсуждать с рынком.

Анна Кузнецова: То есть фактически проблема заключается в том, что небольшой объем сделки, небольшой free-float не позволяет сформировать полноценный вторичный рынок. Это связанные факторы, по которым нужно как бы принять решение и их отработать.

Елена Курицына: Да, мы видим готовность на то, чтобы сделки были значительно больше по объему по качественным эмитентам. Мне кажется, надо идти в эту сторону.

Михаил Автухов: Во-первых, на этот вопрос мне мои коллеги, которые мне помогали готовиться, написали, что на этот вопрос лучше вообще ничего не отвечать (Смех).

Тем не менее, я попробую. Коротко достаточно отвечу, но, тем не менее, начать хочу с новой роли за инвестбанкиром и эмитентом - роль психолога. Мне кажется, что все идет вообще нормально, вообще все, что происходит, оно происходит, это все нормально. Мы развиваемся, размещение в 2022 году единственное, которое было в объеме 2 млрд, по-моему, сейчас у нас по 15 млрд мы размещаем. В прошлом году, когда мы думали над сделкой, для нас 10 млрд была сумма, которую мы вообще не понимали, не осознавали, она немножко страшила.

Анна Кузнецова: Вынуждена тогда просто перебить. Я хотела сказать, что у нас такие большие проблемы, что кажется, что нам будет чем заняться в этом и в следующем году, и хватит на несколько диссертаций, но Миша, видимо, с нами не участвует в их решении.

Михаил Автухов: Нет, я считаю, что все нормально, все развивается хорошо, это эволюция. Это не значит, что у нас нет сложностей, трудностей, перегибов и перекосов, но они все совершено нормально присущи текущему моменту.

Что касается все-таки попытки не хорошее найти, а все-таки какие-то проблемные зоны, я точно считаю, что цена - это вообще не проблема. Почему? Потому что это, несомненно, ключевой фактор - правильная цена или правильный дисконт. Это не проблема, это просто как бы ключевой фактор хорошего размещения. Кладешь мало заварки - у тебя плохой чай, кладешь побольше заварки, ну и как-то находишь ту степень крепости чая, который пьют все, и тебя считают лучшим мастером по чаю.

Поэтому с этой точки зрения я к проблеме цены или к качеству цены отношусь просто как бы несколько по-другому. Это, несомненно, ключевой параметр размещения, как и, в том числе инвестор, и т.д.

Ну, из привычек. Почему возникают перегибы с аллокацией? Как так, что можно выставить там на «плечо», не бесплатное «плечо» заявку физическому лицу на 100 млн или на 150 млн, на 200 млн. Ну, наверное, вот эта привычка ставить, пользоваться «плечом» для участия в IPO с целью продать на следующий день, получив максимум аллокации, не 2,5%, не 2%, не 5%, а 30% и потом на следующий день все это продать, вот эту привычку мне кажется, что она какая-то чуть-чуть нездоровая. Вот от этой привычки, наверное, я бы ее бы, если мог бы стереть ластиком, я бы ее стер.

Но опять же это совершенно нормально, присуще нашему текущему моменту. Мы точно выработаем нормальные, правильные практики, будем в меру ограничивать, эмитенты этим занимаются, эмитенты смотрят, ограничивают количество заявок от одного инвестора, пытаются этот не миспрай, не знаю, как это назвать, в общем, а-ля дезинтермедиация, в общем, правильным термином, но, в общем-то, они пытаются с этой точки зрения бороться. Брокеры как-то пытаются, наверное, более здраво подходить. Мы, например, этот леверидж не даем бесконечный нашим клиентам на IPO.

Анна Кузнецова: Миша, ты уже пошел к решению проблем.

Я предлагаю передать слово Антону. Антон подготовил несколько слайдов, мы посмотрим еще раз на проблемы, уже сведенные в слайды, и потом я бы предложила каждому из спикеров высказаться по вариантам решения этих проблем, чтобы у нас по итогам сессии появился, грубо говоря, road map.

Антон Мальков: Спасибо. Первый слайд - это, в общем-то, переработанная версия слайда Дениса (Шулакова - прим.), то есть тут все те же имена, только они немножко по-другому классифицированы, а разбивка по целевой аудитории ключевой, к которой обращались эти размещения. То есть они все обращались к рознице, но те, которые в верхней части страницы, они еще обращались к институционалам в большей или меньшей степени.

На самом деле понятно, что WHOOSH делался в дико тяжелых условиях, там все было сложно. Некоторые сделки, скажем так, получили меньше внимания от институционала, там вот эти вот мунчартс(?) не полностью закрашены.

Но посмотрите на правую часть слайда - это первый день доходность и это первый месяц доходность. Мне кажется, что этот слайд говорит сам за себя. То есть институционал на самом деле важен как часть установления цены.

Там тоже есть свои сложности, и давайте сразу же я о них скажу.

В верхней части слайда сложность заключается в том, что количество институционалов, оно очень маленькое, притом, что у них достаточно большие деньги под управлением, но оно маленькое счетно. И понятно, что если у тебя маленькое счетное количество наблюдений, то вопрос - насколько их обратная связь является той, на которую можно опираться? И присутствуют ли механизмы вовлечения в процесс установления цены «физиков» с большими деньгами, которые по своим заявкам вот с этими институционалами сопоставимы? То есть это как бы светлая сторона и немножко темная сторона.

По нижней части страницы проблема заключается в том, что это сделки либо маленькие, то есть они маленькие и, как правило, с очень специфичным представлением об оценке. И поэтому институционалам классическим, которые смотрят на верхнюю часть страницы, им это не интересно. И вопрос, как лечить эту проблему? Потому что, даже если мы сделаем эту оценку более адекватной, не факт, что это полечит проблему, потому что институционалы все равно, то есть для них, честно говоря, даже участие в верхней части страницы - это… Ну, то есть они как бы это вынуждены делать, но, когда у тебя активы под управлением 300 млрд рублей, а тебе максимум аллокацию сделки дадут 300 млн, то это как сдача на мороженое. И это как раз создает предпосылки для того, чтобы, как вот коллеги говорят, делать сделки сначала 10-ку тестировали, в этом году будет протестирована 20-ка, возможно, кстати, больше, на сделках.

Поэтому здесь, наверное, какая-то наша общая такая задача рынка и организатора торгов, и регулятора - поспособствовать созданию субфондов внутри фондов, которые будут поддерживать компании малой капитализации (где-то в районе 5 млрд рублей) и помогать им находить справедливую цену и диверсифицировать базу инвесторов, чтобы не зависеть исключительно только от розничного инвестора, потому что там, как правило, происходит завышение оценок.

Теперь, как выглядит процесс установления цены со сделками, которые вовлекают институционалов в установление цены? На самом деле тут нет никаких чудес, есть гид Московской биржи про IPO. Там эта история словами описана, здесь на картинках я покажу. Вообще это моя любимая тема, потому что я считаю, что это ключ к решению любых проблем на сделке, - правильная оценка.

Значит, как выглядит процесс установления цены? Есть компания, есть либо одна, либо несколько сравнимых компаний. Есть бенчмаркинг, то есть сравнение компании, которую ты выводишь, по ключевым параметрам - это темпы роста выручки, это маржинальность бизнеса, это его долговая загрузка. Ну и есть еще всякие технические моменты, связанные с уровнем ликвидности ожидаемым, с моментом выхода на рынки. Поэтому в левой части страницы вы видите то, что WHOOSH размещался с более глубоким дисконтом, чем другие компании.

И механизм очень простой. Если у компании сопоставимые темпы роста и сопоставимая выручка, и при этом там более или менее сопоставимая ликвидность и более или менее о'кей рынок, то базовый сценарий, поскольку есть возможность пойти на рынок и купить компанию уже обращающуюся, то новую с учетом риска по цене я готов купить со скидкой. Это так называемый IPO-дисконт.

Если, как в случае на этой странице с «Астрой», при сопоставимом уровне рентабельности ожидаемые темпы бизнеса существенно выше, вы видите - на 20 процентных пунктов, то в таком случае возможно зачет IPO-дисконта и размещение по сути по тому же самому мультипликатору, как и группа «Позитив».

Вы можете спросить: ну, может, это так только в айтишных компаниях, которые на первой странице? Вот вам ответ - нет, не только. Вы видите здесь четыре компании из финсектора, причем из разных, то есть два банка, одна лизинговая компания и один микрофинансовый бизнес, а также из ритейла и из metal mining, то есть механизм ценообразования по индустриям один. Там могут быть разные мультипликаторы, но логика плюс-минус везде одна. Поэтому в этом нет какого-то вот такого сокровенного знания. То есть, есть какие-то мистификации, которые наслаиваются: сколько там насчитали аналитиков, справедливая стоимость, давайте открутим от нее дисконт 25%. На это тратится очень много времени и ломается очень много копий, но в реальности, вот именно, как размышляют портфельные управляющие, они размышляют вот так. Вот оно работает в жизни именно таким образом.

И я завершу краткий экскурс, возвращаясь к тезису Дениса, который сказал, что у нас низкие мультипликаторы. В старом рынке было то же самое, к сожалению, у нас был очень низкий мультипликатор.

Но здесь есть хорошая новость. С учетом того, что наши бумаги в первый день стали делать значительно больший плюс, вы видите, ну, вот вы видели айтишный слайд, по каким уровням размещались коллеги, то есть там типа между шесть и восемь раз EV/EBITDA, и вы видите сейчас, сколько они в моменте торгуются? Ну, между 10, «Астра» вообще впереди планеты всей, вообще - 19. Я к чему? К тому, что у вас начинает подниматься средний уровень температуры.

Посмотрим на банки. Здесь происходит то же самое: «Совком» хорошо вырос, «МТС» хорошо, ну понятно, еще времени мало прошло, но, в общем, хорошую динамику показывают. Это все показывает поднимание среднего уровня оценки.

Поэтому по мере выхода новых компаний на рынок будут смотреть не только на старые компании, где много всяких моментов, связанных с техническими факторами, будут смотреть на новые компании и поднятие уровня оценки во вторичном рынке этих компаний нового рынка будет помогать компаниям, вновь приходящим, на новом же рынке размещаться все по более и более интересным уровням. Поэтому, мне кажется, что у нашего рынка есть, в общем, неплохой потенциал по выравниванию уровней оценки. Главное, чтобы это происходило с участием профессионалов рынка, которые устанавливают справедливую цену, ну и мы там будем пытаться помогать избежать всяких чудес на виражах.

Анна Кузнецова: Итак, у нас с вами четыре проблемы: жадность эмитента, раскрытие информации, оценка компаний, инфлированные заявки.

Чтобы мы провели идеальную панель, у нас есть пять минут на решение этих четырех вопросов. Соответственно, предлагаю начать с оценки компании.

Антон, что мы должны сделать для того, чтобы эмитенты слышали банкиров и компании размещались по хорошей цене?

Антон Мальков: Давайте так вот. В тех компаниях, где есть общение с институционалами, нам нужно попытаться избежать штрейкбрехерства, то есть, скажем так, всегда может найтись кто-то, кто компании подыгрывает в игре на повышение. И мы видим, что есть проблема, скажем так, с огромной переговорной позицией, которая есть у институционалов, просто потому что их не много.

Нам нужно создавать условия для того, чтобы приходили новые институционалы на рынок. И здесь есть хорошая новость - они приходят. То есть мы сейчас видим, Private Equity фонды, и это не один и не два, которые начинают смотреть на публичный рынок. Там достаточно сложный процесс, потому что они привыкли к другим процессам: и сроки рассмотрения, и требования, дайте нам модель обязательно и так далее. Но, по крайней мере, этот процесс начался. И он, вот как невидимая рука рынка работает уже, но нужно, видимо, помочь как минимум в части small-cap, потому что, кажется, там без господдержки невидимая рука рынка вряд ли сама вырулит.

Что касается компаний малых, то вот создание возможности по покупке small-cap фондов это бы помогло, но, наверное, и нужно подкрутить и регулирование в части того, чтобы нельзя было с компанией, которая привлекает 200 млн рублей, прийти и получить листинг и потом увидеть там какие-то адские плюсы. Ну это, правда, от лукавого и не помогает рынку.

Анна Кузнецова: Ну, то есть решение вопроса есть.

Денис, что будем делать с жадностью эмитентов?

Денис Шулаков: Я частично сказал, в чем она состоит жадность эмитента. Она не вообще, а она конкретно, когда эмитент пытается сделкой рулить сам, хотя привлекает банки для этого, но и считает, что прямой диалог с инвесторами тоже может привести к тому результату, который он хочет. Это не так. По фундаментальной стоимости никто компании не покупает. Фундаментальная стоимость - это результат такой же серьезной работы, допусков модели, верификации. По большому счету верификацию бизнес-модели делают институциональные инвесторы, не «физики».

Для того чтобы выстроить диалог с институциональными инвесторами, вот в этом и состоит профессионализм инвестбанков, брокеров, потому что они занимаются продажей этих инструментов каждый день. И любая quotation, которая дается biden offer - это кто-то принимает решение. Чтобы это решение принять, люди учатся годами. И вот это дисконтировать никак нельзя.

Поэтому на самом деле, если мы говорим о качестве нашего рынка IPO, то оно будет базироваться вокруг активной работы институциональных инвесторов. Именно они верифицируют качество сделки, именно они определяют справедливую цену, именно они балансируют ликвидность на вторичном рынке, именно они обеспечивают, что эта сделка не упадет ниже того уровня, на котором она имеет ту самую стоимость.

Анна Кузнецова: Ну, то есть у нас решение есть. А те сделки, которые сложились не лучшим образом, будут являться опытом как для других эмитентов, так и для инвесторов.

Денис Шулаков: Решение простое. Не убирайте из рынка, не делайте дезинтермедиацию там, где на рынке исторически сложились игроки. Это первое.

И второе, что не дисконтируйте институционального инвестора. Он кого-то тоже защищает.

Анна Кузнецова: Спасибо. Я предлагаю проговорить про инфлированные заявки.

Предлагаю первым высказаться Михаилу. Я считаю, что это одна из больших проблем сделок этого и прошлого года. Давайте про нее поговорим чуть поподробнее.

Миша, что делать?

Михаил Автухов: Навскидку у меня нет ответа на этот вопрос. Потому что это, конечно, должно быть результатом некоего консенсуса общего, прежде всего, среди и организаторов, и эмитентов, и брокеров, которые получают доступ...

Анна Кузнецова: Но ведь на рынке облигаций у нас сложился обычай делового оборота, и такого нет. Мы, в принципе, все знаем, что делать.

Михаил Автухов: Рынок облигаций с точки зрения перекосов намного менее подвержен торговле с «плечом» и тому подобное, тем вещам, которые присущи рынку эквити.

Я бы так ответил. Наверное, необходимы все-таки какие-то либо какие-то ограничения, либо просто эволюция. Вот вы с Денисом сейчас переговорили и поняли, что эволюция, рынок сам в итоге определит - да, плохие отсеются, те, кто вообще… В принципе, IPO и как бы жизнь в качестве публичной компании, как вот Елена сказала, это бесконечная история, это всегда долгосрочные перспективы. Для того чтобы эти долгосрочные перспективы должны быть надежными, надо смириться с мыслью о том, что необходимо дать дисконт, например ...

Анна Кузнецова: Ну, то есть на самом деле «плечо». На облигациях его нет, поэтому на самом деле нужно поработать с «плечом».

Лена, инфлированные заявки. Что с ними делать?

Елена Курицына: Первое, все-таки вернусь к своей мысли - уходить от маленьких объемов. Уходить от маленьких объемов - это основное то, что их как бы стимулирует. И, видимо, надо действительно разрывать этот порочный круг. Ну, сейчас он сформировался именно, как порочный круг. Розничному инвестору дают там сотую аллокацию, он думает: «Ну хорошо, буду брать десятое «плечо», получу десятую аллокацию от своих денег». И, вот, где-то надо найти точку нам, всему рынку вместе, чтобы этот порочный круг разорвать.

Анна Кузнецова: То есть объем…

Елена Курицына: Я не знаю, в каком месте эта точка самая правильная с точки зрения оптимального решения. Но мы это только вместе можем найти.

Анна Кузнецова: Ну, то есть объем и компромисс при формировании книги.

Антон.

Антон Мальков: Мне кажется, что МТС-Банк, правда, уже в конце самом, поставил рынок перед фактом, но он показал потенциальное решение, которое возможно - не больше 75 млн в одни руки. И на самом деле это решение, то есть понятно, что коллеги, отвечающие за клиентов, которые выставляли многомиллиардные заявки, они весьма несчастливы в связи с таким решением, но это решение оно является хорошим с многих сторон. Потому что тебе как эмитенту и акционеру нужно защитить «стакан». Понятно, что 75 млн создают совершенно другой профиль риска для «стакана», нежели какая-нибудь аллокация в размере на физическое лицо 500 млн или там миллиард. Оно позволят на самом деле сэкономить деньги самому клиенту. Потому что ну, очевидно, что никто ему не даст огромную аллокацию, а он ставит эти деньги и теряет на фондировании как минимум одни сутки. Зачем так делать, да?

Но это сложная история, о которой сложно договориться рынку. Мне кажется, здесь надо продолжать диалог и искать вот ту самую золотую середину, которую мы ищем в вопросе оценки, в вопросе аллокации тоже попытаться ее найти и нащупать. Потому что на самом деле, если мы придумаем какой-то механизм вот в этой области, то и проблема того, что кто-то выставляет заявку под ликвидные активы, она станет сильно менее острой.

Анна Кузнецова: Антон, а как ты считаешь, это должно быть регулирование или это должны быть обычаи делового оборота?

Антон Мальков: Мне кажется, что это могут быть обычаи делового оборота, но кажется, что для рынка нужен медиатор в лице организатора торгов и регулятора. Потому что рынку сложно нащупать вот эту золотую середину. Но, мне кажется, вот именно совместными усилиями мы ее нащупаем.

Анна Кузнецова: Екатерина, что делать с инфлированными заявками?

Екатерина Абашеева: Ну я вот продолжаю тему, с которой начала. Антон говорит про аллокацию, я как раз хотела сказать: сегодня уже было анонсировано и информписьмо в части аллокации, раскрытие информации до, раскрытие информации после о факте. И я как раз хотела сказать, что здесь мы точно за раскрытие информации, точно за прозрачность, и это вот та сторона, за которую точно должен отвечать регулятор.

Другой вопрос, что очень важно как раз нащупать этот баланс и сделать так, чтобы не зарегулировать как раз и не закрыть возможность и организатору, и эмитенту распределять заявки так, как они считают необходимым, тем более сейчас, на том рынке, который зарождается. И точно здесь этот баланс надо соблюсти. Ну и, понятно, да, раскрытие информации после.

Сегодня тоже, ну несколько было анонсов вокруг раскрытия информации. Было раскрытие информации в части маркировки тех эмитентов и ценных бумаг, которые частично не раскрывают информацию. И здесь тоже понятны наши цели. Первая цель - это для того, чтобы подсветить те бумаги тех эмитентов, по которым есть риски. А второе - чтобы хоть как-то стимулировать к тому, чтобы все-таки тогда, когда информация закрывается без должных оснований, чтобы компании ее в меньшей степени закрывали.

Я, может быть, здесь вот, если можно, еще один аспект бы посветила, с учетом того, что время кончилось и вряд ли мне еще раз дадут слово...

Анна Кузнецова: Да, вы последнюю проблему прямо начали решать, да.

Екатерина Абашеева: Да, я уже сразу взялась заодно. В части тоже раскрытия информации, чтобы так не получилось, видим какие-то отдельные практики, сейчас попробую пример привести, когда информация вроде бы раскрывается, но дает немножко искаженную картинку.

Я вот на примере тех же локапов. Кажется, хорошая практика, когда эмитенты сейчас добровольно, получается, раскрывают информацию о том, что есть некие обязывающие соглашения, по которым акционер взял на себя обязательства не продавать в течение определенного периода ценные бумаги. Другой вопрос, что информация раскрывается вот в таком виде, а если посмотреть, из чего это обязательство вытекает, то в каких-то случаях есть ситуация, когда это, например, оферта, которая может быть вполне себе и отзывной. Поэтому здесь вот в части такого раскрытия информации важно не только факт того, чтобы она раскрывалась, но и какие параметры этой информации должны быть раскрыты, чтобы какую-то общую картинку сформировать.

Спасибо.

Анна Кузнецова: Хорошо. Я предлагаю дать еще слово Елене.

Лена, скажите, что вы думаете про раскрытие/нераскрытие информации, связанной с выходом новых компаний на рынок? Должны раскрываться, в каком объеме, что нам с этим делать?

Елена Курицына: Мы про IPO сейчас говорим?

Анна Кузнецова: Да, конечно.

Елена Курицына: Про акции все-таки. На самом деле действительно правильный вопрос, потому что облигации - это такая другая немножко история даже с точки зрения раскрытия информации. И, кажется, что она чуть проще, чем история с акциями.

Простой ответ - конечно, должны. Прямо простой ответ и он самый правильный. И мы будем, конечно же, продолжать настаивать на том, чтобы вновь выходящие компании, про которые рынок еще ничего не знает, про которые у рынка еще нет опыта взаимодействия, взаимоотношений, нет понимания того, как компания... ну, нет истории, вот нет истории еще. Конечно, мы будем работать с эмитентами, с банками-организаторами, с юристами, с консультантами этих компаний с тем, чтобы...

Анна Кузнецова: Ну, то есть Московская биржа... Эту проблему мы тоже решим.

Елена Курицына: Уже столько много сегодня было про это сказано, что как-то не хочется повторять те слова, которые звучали на первоначальном диалоге с регулятором и на первой сессии. Но да, безусловно. Тем более для эквити-рынка информация - это единственное, что есть у инвестора. Там ни на рейтинг не посмотришь, ни на что еще. Информация, которую эмитент дает в рынок, - это единственное, на чем можно принять решение.

Анна Кузнецова: Мне кажется, после сегодняшней дискуссии всем стало понятно, что раскрывать нужно не только то, что написано в регулировании, но и вырабатывать новые обычаи делового оборота, потому что эта информация необходима инвесторам для принятия решений, и, честно говоря, очень искренне считаю, что публичные рынки капитала не совместимы с нераскрытием информации. Информация должна быть раскрыта, инвесторы должны быть равноудалены, и только это позволяет рынку быть эффективным. (Аплодисменты)

Елена Курицына: А я хочу поблагодарить нашего прекрасного модератора, который тоже не представился сегодня, как один из предыдущих участников - Анна Кузнецова, «Россельхозбанк», которую тоже не надо представлять, конечно. Спасибо.

	Сессия II "Розничные инвесторы"	Сессия IV "ЦФА: угроза или новые возможности"