Йорг Бонгартц (Вестник НАУФОР №1 2013)

28.02.2013

Йорг Бонгартц, Председатель Правления "Дойче Банка"

"ПОТРЕБЛЕНИЕ ПРОДУКТОВ ИНВЕСТИЦИОННОГО БАНКИНГА РАСТЕТ" Интервью.

В России еще можно будет видеть отдельные фазы роста - в связи с тем, что этот рынок не окончательно сформировался

Йорг Бонгартц рассказывает главному редактору “Вестника НАУФОР” Ирине Слюсаревой о новых возможностях глобального банка, об окнах возможностей и пользе изучения иностранных языков.

- Йорг, предлагаю начать с определения нынешней ситуации. Можно ли считать ее кризисной - или послекризисной, или стагнацией? В любом случае, как поменялась структура продуктов и услуг российского “Дойче Банка” в этих условиях?

- Уже сам вопрос указывает на то, что определить, в какой фазе мы находимся, не так-то просто. Наверно, точно утверждать можно лишь одно: в банковском секторе возврата к докризисным условиям в любом случае уже не будет. Слишком многое изменилось. Изменилось и восприятие банковских услуг со стороны клиентов; и законодательное, а также регулятивное пространство. В соответствии с этими изменениями банки тоже меняют свою продуктовую линейку, концентрируют деятельность в определенных областях финансового сектора.

Мы уже не первый год работаем в таких условиях, поэтому поэтапно вышли из целого ряда сделок или продуктов. Скажем, некоторые комплексные структурные продукты спросом уже не пользуются, - соответственно, мы их не предлагаем. Также существуют новые требования по капиталу (со стороны и глобальных регуляторов, и регуляторов российских), это фактически делает многие виды сделок нерентабельными, поэтому мы их тоже не предлагаем.

Если говорить о модели, то в принципе мы по-прежнему работаем как корпоративный инвестиционный банк, - тут не случилось никаких изменений. Но в рамках этой бизнес-модели адаптируем уже совершенно иные, новые услуги.

Мы продолжаем работать на поле классического инвестиционного банкинга: ведем сделки слияния/поглощения, операции на фондовом рынке и рынке долгового капитала. Этот классический бизнес и теперь востребован, так что здесь видим для себя хорошие шансы.

Мы расширяем свою продуктовую линейку в коммерческом банкинге. Здесь у нас происходит очень хороший рост, мы видим, что продуктовый ряд в России можно увеличивать, потому что российские компании, которые проводят все больше операций на глобальных рынках, нуждаются в новых продуктах глобально оперирующего банка. И мы предлагаем им новые продукты - и в области кэш-менеджмента, управления денежными потоками, и в области торгового финансирования.

- Крупным русским компаниям нужен именно глобальный банк, который имеет международную экспертизу, возможность совершать глобальные операции?

- У них есть и "домашние", и глобальные потребности. Сказать, что им может помочь только глобальный банк, было бы, наверно, неправильно. В то же время многие российские компании, стремясь расширять глобальный бизнес, смотрят сейчас на привлекательность европейских активов. И глобальный банк, конечно, хорошо приспособлен для операций на этом поле. Совершенно точно глобальный банк нужен для более эффективного осуществления платежных операций, для концентрации денежных потоков (cash pooling).

Большинство российских банков пока еще не могут предложить эти услуги за неимением технологических структур в тех местах, где российские компании сейчас хотят их получать, - в различных европейских странах, в Соединенных Штатах, в Азии. “Дойче Банк” же имеет технологические и расчетные центры. Мы здесь видим хороший шанс конкурировать с нашими коллегами из России, которые, конечно, тоже хотят предоставлять свои услуги крупным российским компаниям - и на домашнем рынке, и частично уже на глобальных рынках. Как известно, и ВТБ, и Сбербанк расширяют свои структуры вне России.

- На российском рынке частных инвестиционных банков, в общем-то, уже нет. Можно было бы сделать вывод, что и сам рынок инвестиционно-банковских услуг испытывает трудности?

- Конечно, нельзя не признать, что инвестбанковские сделки 2012 года по объемам значительно меньше, чем в рекордные 2006-2008 годы. Это факт. Причины этому и глобальные, и российские. Рыночные условия в нынешнем году и, скорее всего, в следующем останутся сложными.

Но это не значит, что бизнеса нет вообще. Просто нужно еще больше профессионализма, чтобы ухватить те шансы, которые возникают.

Возьмем, например, рынок первичных размещений. В этом году окно на нем фактически появилось только осенью. Обычно в году бывает два окна - весеннее и осеннее. Однако в этом году весной такого окна не было, а вот осенью оно возникло, и очень важно было за этот промежуток времени успеть сделать все, чего хочет клиент. Это достаточно серьезный вызов, потому что в этом году осеннее окошко было весьма коротким - всего несколько дней.

Банки должны были концентрировать все свои возможности - и людские, и технологические, - для того чтобы успешно завершить такие операции.

Но сами сделки есть, они происходят. И, кстати говоря, в 2012 мы видели примеры новых по типу сделок. Скажем, “Дойче Банк” вел IPO компании "Мать и дитя". Компании медицинского профиля на локальный рынок раньше не выходили, да и сами показатели этой сделки были в некотором плане совершенно новыми. Это показало, что сделки такого типа возможны и востребованы даже в сложных условиях. Были, конечно, и крупные сделки - размещения Сбербанка, "Мегафона". Весьма крупная сделка ТНК-ВР показывает, что возможна сделка даже и такого размера.

Еще раз: рынки открыты даже в достаточно сложных условиях. Хотя количество сделок в целом не очень велико. Тем не менее мы продолжим деятельность в этом направлении, в том числе в связи с процессами приватизации.

Нельзя забывать и об инновационных возможностях инвестиционного банкинга.

Сложные условия постоянно заставляют банки думать о том, как улучшить использование ресурсов, которых становится все меньше. Хотел бы здесь привести пример сделки, которую в этом году "Дойче Банк" провел вместе с российскими коллегами и которая по стандартным условиям коммерческого банка является инновационной. Вместе с “Внешэкономбанком” в начале года мы организовали сделку для финансирования свиноводства в России - в рублях, на длительные сроки, под покрытие экспортного кредитного агентства.

Сельскохозяйственная сделка требует организации в местной валюте, поскольку заемщик не в состоянии генерировать иную валюту и не хочет брать на себя валютный риск, а экспортная сторона (в этом случае - немецкая) как раз заинтересована страховать свои риски в таких традиционных структурах, как экспортно-кредитные агентства. В нашем случае это было агентство Euler Hermes Kreditversicherungs, которое было готово покрывать сделку в рублях. Так что путем комбинирования сервисов традиционного коммерческого банка и инвестиционного банка стало возможным предложить компании-заемщику долгосрочный кредит в рублях.

Такая структура, как “Дойче Банк”, имея возможность комбинировать коммерческий и инвестиционный бизнес, может быть инноватором и предлагать новые продукты, которых фактически еще не было в России. Я думаю, примеры таких сделок мы будем видеть и в ближайшие месяцы, и в ближайшие полтора-два года

.

- Кредитование - это традиционный коммерческий банкинг, а финансирование в разных валютах и хеджирование валютных рисков - креативная часть?

- Да. Именно в свете таких сделок мы очень сильно выступаем за сохранение модели универсального банка. Как вы, наверно, знаете, сейчас в Европе обсуждается возможное разделение инвестиционного и коммерческого банкинга. Есть представление о том, что риски инвестиционного банка слишком высоки, и нужно застраховать от них обычного вкладчика.

Реально дело обстоит не совсем так. Тактичная, правильная комбинация обоих сегментов способна как раз принести пользу и клиентам, и банку в целом.

Долгосрочное кредитование в рублях, конечно, не представляет ничего особенного, инновацией здесь является международное финансирование и использование международных элементов гарантии, которые ранее представлялись исключительно в свободно конвертируемой валюте, - в основном в евро и долларах. А у российского рынка существует другая потребность, и международные партнеры должны адаптироваться к его нуждам и изобретать новые продукты из комбинаций сервисов инвестиционного и коммерческого банка.

- В кризис многие финансовые институты действительно оказались слишком большими, чтобы упасть (too big to fail) - и регуляторы стали смотреть в сторону их размера, ограничивать, чтобы он не был критически большим. Нельзя ли, например, сложные сделки делать путем синдицирования услуг различных компаний?

- Мы уже имеем отдельные структуры внутри банка. Глобальная организационная структура “Дойче Банка” состоит из четырех крупных бизнес-блоков.

Инвестиционное подразделение с организационной точки зрения сейчас отделено. Но оно пользуется возможностями крупной базы капитала материнского “Дойче Банка” и, конечно, его клиентской базы. Такая возможность комбинировать сложные структурные продукты инвестиционного банка, используя клиентскую базу, уникальна, ее дает только универсальный банк. Если инвестиционный банк отделить, то ему, возможно, не будет хватать капитала, и при создании деривативных продуктов, например, это может создавать определенные сложности.

Мы видели, что фактически только комбинированные финансовые структуры пережили кризис. Напротив, к сожалению, обанкротился "Леман бразерс" - а он как раз был отдельно оперирующим инвестиционным банком.

На наш взгляд, простое разделение инвестиционного и коммерческого бизнеса не защищает от рисков. Рисками нужно по-другому управлять.

Даже компании малого и среднего бизнеса нуждаются в продуктах инвестиционного банка. Открывать для них продуктовую линейку лучше через банк, который комбинирует обе области - как коммерческий, так и инвестиционный банкинг.

Особенно это видно в Германии, где наша клиентская база во многом состоит именно из компаний малого и среднего бизнеса. За последние 10-15 лет они стали совершенно очевидно потреблять больше продуктов инвестиционного банкинга. Они вышли на рынки капитала, они начали выпускать облигации, делать IPO, хеджировать риски через форекс.

Эти продукты уже не являются какими-то суперсложными конструкциями инвестиционного банка, природу которых никто не понимает.

То есть, с одной стороны, снижение сложности таких продуктов - это процесс, который уже идет и защищает инвестиционные банковские структуры от рисков. С другой стороны, возможность предоставлять все эти продукты широкому кругу клиентов - свершившийся факт развития банковского бизнеса. На мой взгляд, такая ситуация даже запрещает возвращение к разделению инвестиционного и коммерческого банка.

- Основные регулятивные изменения будут происходить вокруг модели управления рисками?

- Да. Это становится сутью бизнеса с клиентами. И, наверное, плюс к тому еще эффективное употребление ресурсов.

Новые Базельские критерии достаточности капитала - это требование к банкам иметь крупную капитальную базу в условиях, когда возвратность на капитал снижается. Банковский бизнес для собственника в этой ситуации становится менее привлекательным.

Поскольку доходность снижается, то банкам становится все сложнее привлечь достаточные объемы капитала на рынках.

И это вызов на ближайшие годы.

Нужно достичь уровня новых требований Базеля и требований местных регуляторов, то есть предоставления достаточных объемов капитала в условиях снижения доходности. Конечно, для инвесторов банки остаются интересными, потому что даже в кризисных сценариях и сценариях наименьшего экономического роста банки все-таки имеют возможность расти и генерировать прибыль.

Но, наверно, следует признать, что уровни прибыли, которые наблюдались в последние 10-15 лет, в новых условиях уже недостижимы.

- Нормы прибыли снизятся везде, не только в банкинге, разве нет?

- Я имел в виду более глобальную картину.

Если смотреть только на российский рынок, то он даже в более жестких по достаточности капитала условиях продолжает расти. В 2012 году мы видели здесь очень высокий рост потребительского кредитования. Такие отдельные фазы роста мы еще будем видеть в России в связи с тем, что этот рынок еще не окончательно сформировался. Потребности клиентов еще растут, растет их интерес к новым продуктам. Это дает шансы на рост также банкам, которые работают в России. Дает банкам шанс генерировать доходы, которых на других, более развитых рынках, уже нет.

Поэтому за российский бизнес я не особенно волнуюсь. Показатели Сбербанка и других крупных российских банков говорят о том, что даже в текущих условиях они имеют возможность генерировать очень хорошую прибыль. Соответственно, инвесторы заинтересованы в этом сегменте. Успех Сбербанка при размещении своих акций показывает, что инвесторы верят в рост российского банковского бизнеса. Здесь, на мой взгляд, фаза продаж будет продолжаться еще несколько лет, пока российский рынок не достигнет показателей, которые мы уже имеем в Центральной Европе и на других развивающихся рынках, например, в Азии. Отсюда есть шансы привлечения капитала на российский рынок.

- Объявлено IPO Московской биржи. Кажутся ли вам интересными эти бумаги? этот актив?

- Российский биржевой фондовый рынок сейчас демонстрирует очень сильные изменения в инфраструктуре, в логистике. Процесс, инициированный слиянием РТС и ММВБ, продолжается - через появление центрального депозитария, снижение операционных рисков, снижение стоимости операций. Все это дает Московской бирже очень хорошие возможности зарабатывать и расти.

Инвестиционная привлекательность Московской биржи очень высока. Насколько она реализуется в процессе IPO, зависит не только от "московских", но и от глобальных условий. Окно, о котором я говорил раньше, - важный момент. Руководство биржи и рынки совместно должны определить, в какой момент будет вероятна такая сделка.

Но у меня нет никаких сомнений в том, что IPO Московской биржи будет интересным для инвесторов.

- Какой вам видится перспектива российского рынка IPO в 2013 году?

- Ну все не так плохо, как может показаться. Как я сказал раньше, активность на рынке фактически появилась только во второй половине года. Не было условий - соответственно, не было IPO. Но это не только российский феномен. В сложном состоянии находились глобальные рынки в целом. Было мало интересных, значимых сделок. А те сделки, которые происходили, в ряде случаев сопровождались крупными скандалами (например, размещение компании Facebook), и это тоже показывает, что ситуация весьма сложна. Делать крупные IPO и глобально, и в России было весьма нелегко. В этих условиях, мне кажется, итоги года для российского рынка IPO можно признать удовлетворительными.

Все-таки удачно прошли крупные размещения Сбербанка и "Мегафона", которые показали, что инвесторы готовы принимать их бумаги по адекватным ценовым параметрам. Ловить моменты для заключения таких крупных сделок было очень сложно, и я могу только поздравить тех, кто в них участвовал, потому что они были успешными в очень сложных условиях.

В 2013 году, скорее всего, такая ситуация сохранится. Конечно, мы надеемся, что весеннее окно все-таки возникнет. И если будут решены текущие вопросы в США, которые определят пути дальнейшего развития американской экономики, и если рынки воспримут итоги этих процессов положительно, то условия на капитальных рынках могут быть интересными. Потому что ликвидность огромна, у инвесторов есть готовность инвестировать в интересные сделки, и риски, которые мы видели еще в начале этого года, особенно риски в Европе, сейчас более прозрачны, и я бы сказал, менее существенны, чем это было раньше.

Фактически уже не звучит угроза распада еврозоны, о развале европейской валюты. Поэтапно вводятся новые инструменты управления Европейским экономическим союзом. Остается определенная неуверенность, поскольку неясно, какие суммы денег понадобятся для стабилизации слабых экономик. Но готовность к этому есть, а инструменты и механизмы все более прозрачны.

Азиатский регион, конечно, во многом зависит от конъюнктуры в Америке и Европе. Здесь определенно ожидается небольшой рост, но он будет достаточным для того, чтобы дать возможность азиатским экономикам расти более высокими темпами. В конечном итоге это важно и для России, поскольку потребление ресурсов будет продолжаться, и нынешний уровень цен на них, скорее всего, останется высоким.

Соответственно, я думаю, что ситуация не так плоха, как кажется на первый взгляд. Шансы на размещения крупных сделок на рынках капитала остаются, в том числе шансы на проведение сделок M&A и IPO.

- Каковы планы ДБ на 2013 год?

- Как я уже сказал, наша бизнес-модель остается прежней: мы будем продолжать работать как инвестиционно-корпоративный банк. Но расширять этот бизнес.

Во-первых, мы намерены расширять свою клиентскую базу. Традиционно мы работаем с крупными российскими компаниями, международными клиентами “Дойче Банка” и финансовыми учреждениями. Эти три клиентские группы (для инвестиционно-банковского бизнеса или корпоративно-банковского бизнеса) останутся те же, но их можно расширять. Собственно, мы уже видим рост каждой из них.

Если говорить о крупных российских компаниях, то все больше компаний первого эшелона расширяет свой бизнес за пределы России.

Мы можем предложить им свои сервисы за пределами страны. Но мы в состоянии предложить свои продукты также и второму эшелону компаний, которые также являются крупными по международным меркам.

Мы расширили свой штат сотрудников, которые покрывают такие компании, и готовы теперь предоставить им новые продукты.

Вторая группа - международные клиенты. Мы традиционно являемся постоянным банком-партнером многих компаний, которые работают на разных международных рынках.

Особый тренд сейчас - привлечение клиентов в тех странах, где местные банковские системы находятся в сложном состоянии, - например, в Южной Европе. “Дойче Банк” является крупным и стабильным банком в этом регионе, и наблюдается заметный приток новых клиентов, которые имеют частично российский бизнес или планируют работать с Россией.

Еще один пример из того же ряда. Европейские рынки остаются сложными, некоторые страны даже переживают рецессию. Компании, которые успешно работали в этих странах, должны теперь открывать для себя новые рынки. Россия - один из этих рынков. Даже компании Испании, Англии, которые многие годы являются нашими клиентами, но никогда особенно не смотрели на российский или восточноевропейский рынок, сейчас меняют ориентиры и требуют российские продукты. То есть даже из кризисной ситуации можно извлечь определенные выгоды.

Финансовые учреждения - это клиентская группа, которую мы и так уже покрываем очень хорошо. “Дойче Банк”, наверно, является международным банком номер один в области корреспондентских отношений. У нас очень большая сеть корреспондентских банков при расчетах и в евро, и в долларах. Здесь я ожидаю не роста количества клиентов (он не будет большим), но роста объемов операций в связи с тем, что клиенты воспринимают “Дойче Банк” как стабильный, наиболее безопасный для сохранения ликвидности банк.

Эти процессы мы наблюдаем уже не первый год, и они продолжаются. Немного новая ситуация складывается в нашем подразделении asset wealth management (оно сейчас называется Deutsche UFG Capital Management). Думаем о том, как скомбинировать этот очень хорошо функционирующий в России бизнес с глобальными продуктами, для того чтобы расширить клиентскую базу этого бизнес-подразделения. Это совершенно новый стратегический шаг, на который мы возлагаем надежды в долгосрочной перспективе в связи с возможностью появления в России новых финансовых технологий. В частности, продуктов страхового бизнеса.

Все это будет развиваться не сразу, и даже, вероятнее всего, очень медленно. Но мы убеждены в том, что развитие будет происходить. “Дойче Банк” наблюдал подобные процессы на других рынках, везде был пионером либо игроком более ранней фазы и рос вместе с рынком. Надежды на такое развитие есть у нас и сейчас.

Мы уже сейчас продаем такие продукты и через свои структуры, и через агентские структуры других банков-партнеров. Но ожидаем и появления совершенно новых сберегательных продуктов, и того, что в России инвестировать свои накопления на регулярной основе будет готова более широкая группа клиентов.

- Йорг, правильно ли я понимаю, - вы идете в розницу?

- Мы не идем в розницу в смысле создания филиальных структур.

Сам “Дойче Банк” является продавцом своих продуктов только в сегменте private banking, который уже функционирует в России, плюс предоставляет их через дистрибуционные каналы третьих компаний. Фактически, Deutsche UFG Capital Management - это и есть розница. Создавать розничную сеть мы не планируем.

Будем продолжать работу с маркетинговыми инструментами, организовывать конференции. Мы делали это и раньше, но сейчас будем использовать эти возможности более широко. А также будем комбинировать банковские продукты с инвестиционными продуктами.

Состоятельные клиенты хотят диверсифицировать свои активы, и быть их консультантом очень важно, даже если вы не предоставляете сам базовый актив, - например, предметы искусства, недвижимость и другие вещи.

Компания UFG Capital Management раньше была сфокусирована лишь на российский рынок, фактически ограничивалась его возможностями, но имела хорошую клиентскую базу. Сейчас для этой клиентской базы мы предоставляем и консультации нашей глобальной структуры, и различные ноу-хау материнского “Дойче Банка”. Мы видим здесь хороший шанс еще более укрепить клиентские отношения, которые уже созданы в UFG Capital Management, расширять эти отношения с помощью новых продуктов и наращивать потребности клиентов. А на этой основе будем открывать в России новые сегменты клиентуры, которые до сих пор не были нам доступны.

Это касается клиентов в крупных городах - Москве и Санкт-Петербурге, но я также вижу хороший шанс развивать бизнес и с региональными клиентами - даже без региональной структуры продаж. Мы можем коммуницировать с этими клиентами через дистрибуционные каналы. То есть у нас еще много возможностей, которые мы пока не раскрыли.

- Почему вы стали банкиром? Какие качества вам пришлось развивать для этой профессии?

- Я уже 30 лет работаю в банковских структурах, и, конечно, то, чем я занимаюсь сегодня, совершенно несравнимо с теми возможностями, которые были у меня 20 или 30 лет назад. Общее одно - общение с клиентами и внешними партнерами, общение внутри банка и постоянно меняющиеся вызовы.

Когда 30 лет назад я решил начать работать в “Дойче Банке”, даже не зная конкретно, что меня ждет, я чувствовал, что это хорошая возможность развивать те интересы, которые у меня были. Меня всегда привлекало общение на основе доверия и долгосрочных отношений. Это и сейчас для меня самый удовлетворяющий элемент моей работы. Интерес к экономике и финансовому сектору развился позже.

И у меня возникла уникальная возможность участвовать в переменах в России. Первый раз я приехал в Россию в 1989 году, и здешняя ситуация в течение нескольких месяцев совершенно перевернула мои карьерные планы, позволила сконцентрироваться на совершенно новом рынке. Здесь я мог общаться с клиентами, у которых еще не было никакой информации, никакого опыта работы с иностранными банковскими структурами, и обучающий элемент этой работы мне тоже очень нравился.

Я очень рад тому, что в возрасте 25 лет получил историческую возможность участвовать в развитии совершенно новой банковской структуры и нового банковского рынка.

- А каким образом вы до такой степени освоили русский язык?

- Я родился в Западной Германии, там преподавание русского языка в школах было большой редкостью. Но в Дортмунде (где я родился) все-таки имелась школа с преподаванием русского языка. И вот (мне тогда было 16 лет) мы с друзьями решили, что русский язык - это нечто очень экзотическое, и мы можем тайно между собой на нем общаться.

Из-за этого детского интереса я стал изучать русский язык в школе.

Когда “Дойче Банк” стал искать сотрудников для московского представительства, то хотел нанять тех, кто знает русский. Поскольку в моем активе было три года школьного изучения русского языка, то я попал в выборку.

Как я уже сказал, когда я впервые приехал в Москву, мне было 25 лет. В этом возрасте язык легче изучать, особенно когда возникает необходимость общения с партнерами, которые вообще не говорят на других языках, кроме русского. И конечно, за годы работы в России я имел хорошую возможность усовершенствовать свои лингвистические навыки.