Олег Вьюгин (Вестник №5/2008)

22.07.2008

ДЕЙСТВОВАТЬ РЕШИТЕЛЬНО!

 

Олег Вьюгин, в нынешнем своем статусе председатель Совета директоров ОАО “МДМ-банк”, а в недавнем прошлом глава Федеральной службы по финансовым рынкам, рассказывает главному редактору журнала “Вестник НАУФОР” Ирине Слюсаревой о том, какие действия могли бы в настоящий момент способствовать развитию отечественного финансового рынка.

- Олег Вячеславович, почему в мире возникла сама идея МФЦ и по каким причинам она актуализировалась для России?

Одни современные международные финансовые центры возникли естественным путем, как результат успешного развития национальных финансовых рынков, другие - рукотворным. Но у каждого центра были некие начальные экономические и географические предпосылки. Сегодня развитый финансовый рынок - неизбежный спутник крупной конкурентоспособной экономической системы. Бизнесу, для того чтобы опередить конкурента, нужен доступ к капиталу, а распределяет капитал финансовый рынок. Причем, если суверенного рынка нет, то иди на поклон к соседу.

В мире о международных финансовых центрах заговорили фактически в тот момент, когда была реализована идея глобализации, и появилась возможность свободного трансграничного движения капитала. Инвесторы и эмитенты получили возможность выбирать, где им лучше, так сказать, встретиться, где они получат наилучшие условия для совершения сделок по инвестированию и получению капитала.

Для нашей страны в начале нынешнего тысячелетия возникла реальная угроза того, что глобальные финансовые центры, такие как Нью-Йорк и Лондон, притянут к себе всех наиболее значимых российских эмитентов и инвесторов. Тогда мы в ФСФР решили административно обусловить размещение акций российскими эмитентами в этих международных центрах и предупредили, что если российские биржи будут вести себя пассивно, то потеряют бизнес. Мера сработала, потому что совпала со значительным ростом интереса к фондовому рынку со стороны российского бизнеса и отечественных инвесторов. Да и российские брокерские и инвестиционные компании нас поддержали.

Однако мы хорошо осознавали, что из-за большого разрыва между, прямо скажем, низким уровнем национальных сбережений и огромной потребностью отечественных компаний в привлечении капитала, одни административные меры не помогут. Тогда и возникла идея попытаться именно в России, на российской инфраструктуре создать настолько комфортные условия для финансовых инвестиций, чтобы здесь могли найти капитал не только наши компании, но также эмитенты из окружающих стран и могли инвестировать в портфельные активы самые консервативные глобальные фонды.

- Как описать специфику международного финансового центра? Каковы его основные критерии?

Международный финансовый центр можно определить как место, где инвесторы и эмитенты разных стран предпочитают совершать операции по продаже и приобретению активов в значимых для мировой экономике масштабах. Критерии такие:

• присутствие на фондовом рынке широкого списка акций крупнейших, в том числе международных компаний,
• присутствие глобальных институтов финансового посредничества,
• присутствие крупнейших международных инвестиционных институтов и фондов,
• наличие высоколиквидного рынка долговых и долевых финансовых инструментов, а также их производных.

- Что необходимо для формирования международного финансового центра в России?

Среди необходимых условий, в первую очередь, я бы выделил следующие:

• вызывающая доверие макроэкономическая политика, подкрепленная законодательными новеллами;
• высокое доверие правовым институтам защиты прав собственности, включая судебную систему;
• эффективная система регулирования и надзора;
• полнота законодательства, обеспечивающего установление на финансовом рынке справедливых правил, защищающих права инвесторов;
• сильные институты финансового посредничества, прежде всего, банковская система;
• развитые национальные институциональные инвесторы;
• развитая финансовая инфраструктура, в том числе инфраструктура фондового рынка;
• передовая национальная платежная система ЦБ;
• высокая, конкурентная сравнительная эффективность использования национального капитала;
• конкурентные налоговые условия.

- Что нужно, в частности, для возникновения эффективной системы защиты прав собственности?

Эффективность системы защиты прав собственности определяется, во-первых, состоянием правовой культуры общества и, во-вторых, оптимальностью технологического решения учета прав собственности на ценные бумаги и недвижимость.

В части правовой культуры мы хромаем на обе ноги. Как сами граждане, так и органы государственной власти в сфере права иногда пытаются действовать по принципу “цель оправдывает средства”. Хотя в первую очередь демонстрировать приверженность правовой культуре следует как раз органам государственной власти. Бизнес, граждане должны получать четкие сигналы о правилах игры на правовом поле, причем примером соблюдения этих правил должны быть именно государственные институты.

Поскольку создание пользующейся безусловным доверием системы правовой защиты собственности требует времени, то одним из вариантов решения этой проблемы для функционирования международного финансового центра в нашей стране может быть учреждение при Высшем арбитражном суде специального Финансового трибунала по спорам участников международного финансового центра. Никакой суд, кроме ВАС, принимать решения по его правосубъектности полномочий не получает. Назначение судей в этот орган должно осуществляться независимо от органов исполнительной власти. Для идентификации правосубъектности Финансового трибунала потребуется создать систему аккредитации при международном финансовом центре для эмитентов, посредников и инвесторов. Но это, конечно, как идея.

Что касается технологического решения, то, как вы знаете, я сторонник максимального упрощения системы учета прав собственности на ценные бумаги. В этом заинтересованы и эмитенты, и инвесторы. Мы предлагали соответствующую конструкцию с центральным депозитарием, который обладает уникальным правом открывать счета номинального держания в реестрах регистраторов (и подобное право есть только у ЦД). Естественно, это распространяется только на ценные бумаги, получившие листинг в международном финансовом центре.

Такое решение существенно подняло бы статус надежности российской инфраструктуры.

- Достаточно ли эффективна, с вашей точки зрения, отечественная система регулирования финансовых рынков?

Сложившаяся система регулирования финансового рынка в нашей стране требует изменений, особенно, если мы хотим видеть существенный прогресс в развитии финансового рынка, и говорим о финансовом центре. В сегодняшнем виде эта система она не консолидирована, имеет серьезные пробелы в законодательстве, что не обеспечивает защиты на должном уровне прав инвесторов и не способствует стабильности финансового рынка в целом.

По моему мнению, состоявшемуся финансовому рынку нужны три регулятора, полномочия которых не пересекаются:

а) регулятор денежно-кредитной политики, в чьи задачи входит контроль инфляции,

б) регулятор, осуществляющей пруденциальный надзор за финансовыми посредниками (его задача - контроль рисков этих институтов с целью обеспечения их финансовой устойчивости),

в) контролер соблюдения рыночных практик (его задача - защита прав инвесторов путем установления норм поведения на рынке для эмитентов и посредников, правил использования финансовых инструментов, а также соответствующего контроля).

Первый регулятор - это классический центральный банк, второй - служба финансового надзора, третий - служба по регулированию финансового рынка. Функции двух последних служб могут быть объединены.

Этот объединенный орган должен обладать правом законодательной инициативы и быть подотчетным законодательной власти. Его функции не должны дублироваться другими министерствами и ведомствами.

Как у нас реально обстоит дело, я думаю, вы знаете. За инфляцию отвечают попеременно три ведомства, то есть никто. Надзор за финансовыми посредниками распределен между тремя ведомствами. Сама ФСФР имеет среди министерств пониженный статус, поэтому ее инициативы естественным образом могут блокироваться Минфином и МЭРТ, для которых вопросы развития финансового рынка являются второстепенными. Тогда как для того, чтобы эффективно справляться со своими функциями, регулятор финансового рынка должен иметь достаточно большие полномочия и гибкость в принятии решений.

Я уверен, что регулятору финансового рынка надо делегировать максимальные законодательные полномочия по установлению правил на рынке. Как это сделано в случае Центрального банка.

Служба финансового надзора и служба финансового рынка, как я уже сказал, функционально могут быть объединены. Хотя это не обязательно. В мировой практике есть примеры разделения надзора за рыночной практикой и надзора за институтами, а есть такие страны, например, Англия, где оба эти надзора объединены.

В Казахстане все функции по регулированию финансового рынка передали специальному департаменту Центрального банка, затем этот департамент выделили из Центрального банка в отдельную структуру, Агентство по финансовому надзору, оставив на смете ЦБ. А следующим шагом эту структуру, АФН, перевели на смету правительства. И когда этот шаг был совершен, люди стали терять в зарплате и покидать свою работу, унося знания и компетенцию.

Какую же схему финансирования мегарегулятора следует считать правильной? И еще вопрос: если банковская система страны на порядок более развита, нежели фондовый рынок, то можно ли в конструкции мегарегулятора обойтись без участия ЦБ?

Центральный банк почти во всех странах - это орган, отделенный от правительства, причем это эмиссионный банк, то есть он фактически живет на собственные средства: печатает, условно говоря, ровно столько денег, сколько нужно для того, чтобы удержать персонал, быть технически хорошо оснащенным, иметь хороший аутсорсинг услуг по IT и так далее.

Организационных форм, конкурентных по отношению к подобной структуре с точки зрения стабильности, не существует. Мегарегулятор на базе ЦБ - это самый лучший способ и для удержания персонала, и для его стимулирования, и так далее. Такая идея действительно напрашивается, а в случае Казахстана была поначалу реализована.

Но есть и альтернатива, о которой мы говорили в 2004 году: для регулирования финансового рынка (без денежно-кредитной политики) создать специальный регулятор, который с точки зрения обеспечения своей деятельности подобен Центральному банку, то есть, подотчетен законодательному собранию и имеет специальное финансирование, по уровню сравнимое с центробанковским..

В принципе такой орган может работать так же эффективно, как Центральный банк. Хотя его финансирование будет уже не эмиссионным, а бюджетным, но оно должно быть достаточным и утверждаться парламентом.

- В каких отношениях этот орган может находиться с ФСФР?

В случае создания регулятора финансового рынка Федеральная служба уже не нужна. Ее функции передаются новому органу, который подотчетен парламенту.

Тогда это будет достаточно эффективная, серьезная организация. И только в таком виде она сможет осуществлять надзор за всеми финансовыми институтами, включая банки, не потеряв, а наоборот, повысив качество этого надзора. Такое решение и предлагалось, но процесс его принятия оказался очень трудным и болезненным, потому что фактически привел бы к тому, что в России бы возник еще один влиятельный регулирующий орган. Видимо, не для всех такой ход событий приемлем, хотя для финансового рынка это единственное решение.

- А с вашей точки зрения, на американском рынке сейчас не происходит ослабления функций SEC за счет усиления ФРС?

У Америки - своя история. Я бы не сказал, что их система регулирования достойна копирования, она сложилась исключительно под влиянием исторических обстоятельств, с того момента, когда в штатах все решали региональные банковские комиссии. Потом начался процесс перетягивания банков под федеральный надзор. Тем коммерческим банкам, которые покупали государственные облигации, и переходили под его юрисдикцию, Федеральный резерв отдавал право эмиссии банкнот. Так что их регулирование формировалась фрагментарно, по штатам, и уж потом консолидировалось на федеральном уровне. Не факт, что наше регулирование должно быть устроено так же. Мы можем ориентироваться на европейские образцы.

 

- Если будет реализована та модель регулирования, о которой вы говорите, что произойдет с функциями СРО?

Здесь тоже нет самой лучшей или стандартной схемы. Скорее, все зависит от реального хода событий.

Мировая практика показывает, что общий тренд создания регуляторов - это невозможность для них быть саморегулируемыми организациями в полном смысле этого слова, поскольку они обладают полномочиями государственной власти. В этом случае функции саморегулирования оказываются лишь дополнением.

В какой степени СРО могут получить определенные регулятивные полномочия? Эти пропорции в каждом конкретном случае зависят от силы профессионального сообщества, от уровня его консолидации и желания добиваться таких функций.

Мне кажется, что в России на сегодняшнем этапе СРО, по соглашению с профессиональным сообществом, реально может устанавливать этические правила, требования к определенным стандартам, - например, стандартам проведения операций, и так далее. Также может быть введен институт обязательной экспертизы законодательных инициатив и нормативных актов: в этой ситуации СРО вправе составить свое заключение по любому акту, а регулятор может его проигнорировать, учесть или учесть частично. Подобная практика не позволяет саморегулируемой организации вмешиваться в функции государственной власти, исполняемые регулятором, но позволяет ей публично влиять на мнение регулятора и таким образом предотвращать возможные конфликтные ситуации.

- А полнота законодательства, необходимая для создания МФЦ, у нас обеспечена?

У нас нет эффективного законодательства по противодействию использованию инсайдерской информации и манипулированию ценами на рынке ценных бумаг. Нет полноты законодательства по формированию конкурентной инфраструктуры финансового рынка. Нет полноты законодательства, поддерживающего развитие рынка вторичных долговых инструментов. Нет полноты законодательства, обеспечивающего эффективные правоприменительные функции регулятора финансового рынка. Это ровно тот перечень, с предложениями по которому я три года пытался найти поддержку у Минфина и МЭРТ - и не получил ее.

С тем же самым сталкивается сегодня нынешнее руководство ФСФР. Но, не изменив систему в принципе, мы ничего не добьемся.

- Должна ли меняться под международный финансовый центр существующая налоговая система?

Конкурентные налоговые условия при совершении сделок с ценными бумагами для международного финансового центра необходимы - это очевидно.

Освобождение от налога на прибыль сделок с ценными бумагами, совершенных лицами, аккредитованными в международном финансовом центре, было бы правильным решением. Для начала подобное освобождение может быть установлено только для сделок купли-продажи, совершенных при предложении акций неограниченному кругу инвесторов.

 

- Можно ли сформировать локального российского брокера, соизмеримого по возможностям с мировыми грандами, и можно ли способствовать его формированию и становлению, в том числе, регулятивно?

В международном финансовом центре должны присутствовать глобальные игроки. Этот критерий для российского рынка исполняется: все глобальные игроки на нем присутствуют.

Может ли появиться собственно российский глобальный игрок, (т.е. имеющий штаб квартиру на территории России)? Я думаю, что мер описанных выше, вполне достаточно для развития до уровня грандов тех российских инвестиционно-банковских компаний, которые уже сегодня являются международными. Все значимые российские инвестиционные дома стали глобальными. Конечно, все они пока не так велики по сравнению с международными глобальными банками, но в принципе являются международными игроками: у каждого из них есть подразделения в Нью-Йорке и Лондоне.

Сейчас определенные “телодвижения” в сторону инвестиционного банкинга совершает ВТБ…

ВТБ способен основательно проинвестировать в инвестиционный банковский бизнес. Но тут важен один момент. Инвестиционный бизнес держится на двух столпах. Это мозги, т.е. очень важную роль в нем играют специалисты, а не баланс как таковой. Второе - это связи и отношения. Поскольку мы говорим о международном инвестбэнкинге, то и речь идет, скажем, об отношениях с американскими или европейскими властями, регуляторами и глобальными фондами. Если ВТБ успешно решит этот вопрос, то сможет стать глобальным игроком, активно работая сначала с российским компаниями, а потом и с другими. Но уверяю вас, это не просто.

Я думаю, что исторически будет происходить медленная глобализация крупнейших российских институтов финансового посредничества. Это означает, что их капитал будет пополняться, становиться более диверсифицированным, и постепенно российские игроки будут завоевывать рынки.

Мы знаем, что один МФЦ на пространстве СНГ уже анонсирован и даже организован. Можно ли говорить о конкуренции?

Казахстан пытается сделать так, чтобы на его площадке работали глобальные институты, чтобы туда пришли эмитенты из разных стран. Это никоим образом не мешает России развивать свой финансовый рынок.

Я не зря начал с того, что нынешние финансовые центры возникли либо как результат развития собственных национальных рынков (национальные рынки стали настолько крупными, что до соответствия всем остальным критериям МФЦ им пришлось сделать лишь небольшой шаг), либо создавались рукотворно, когда специально ставилась подобная цель (как в Сингапуре).

Но даже при осуществлении рукотворных проектов в каждом случае все равно имелись определенные предпосылки.

Сингапур расположен таким образом, что удачно вписался в циркуляцию торговых и финансовых потоков между быстро растущей Азией и США и Европейским союзом. Является ли Москва центром, в котором сходятся экономические интересы разных стран? На мой взгляд, пока нет. В частности, она не является крупным логистическим узлом для международных товарных потоков. Обмен товарными и финансовыми потоками между Востоком и Западом пока идет минуя Москву.

Есть ли критерии, по которым можно будет судить о том, что процесс создания МФЦ пошел?

Назвал бы два важнейших: перевод регистрации собственности на российские активы из оффшоров под юрисдикцию России, быстрое развитие национальных институциональных инвесторов, то есть институтов, аккумулирующих достаточно большие длинные деньги, которые могут понадобиться эмитентам не только из России.

Российские компании обладают большим потенциалом. Сингапур не имел таких активов. У России есть собственные активы, капитализация которых сегодня превышает 1 трлн долларов, и реально может быть кратно больше. Это весомый фактор, который может привлечь сюда глобальных институциональных инвесторов.

В Стратегии ФСФР, которую мы начали реализовать в 2004 году, не содержалось идеи финансового центра в чистом виде. Но было понимание того, что наше преимущество - крупные и в перспективе очень привлекательные активы, и не дело отпускать их работать в чужих финансовых центрах. Нужно, чтоб за этими активами приходили к нам. Как только за активами придут по месту нахождения, резко повысится ликвидность местного рынка, появятся веские аргументы и средства для развития национальной финансовой инфраструктуры. А как только ликвидность рынка станет высокой, а инфраструктура конкурентоспособной, эмитенты и из смежных государств, и из бывших стран соцлагеря поймут, что на этом рынке можно получить капитал, и придут сюда.

Вот как можно запустить рынок, который мы назовем международным финансовым центром. Поэтому мы в ФСФР пошли сначала по пути стимулирования российских компаний к тому, чтобы размещаться здесь. Сбербанк показал хороший пример того, что если консервативному инвестору интересны российские бумаги, то он купит их и на локальном рынке.

В России нужно также сделать легкую, удобную, надежную инфраструктуру. Хотя она и сейчас неплохая, но мы знаем также ее недостатки, и ФСФР пытается бороться за то, чтобы их ликвидировать.

Преимущество Москвы по сравнению с другими игроками - это привлекательные большие активы, которые могут обращаться на национальном рынке. И начинать надо с них, с собственных активов.

- Мы заговорили о стратегии ФСФР. С вашей точки зрения, что было принципиально важным в работе Федеральной службы? Сохранилась ли после вашего ухода преемственность в ее работе?

Преемственность, по-моему мнению, сохранилась: для того чтобы в этом убедиться, достаточно прочитать подготовленный ФСФР доклад “О мерах по совершенствованию регулирования и развития рынка ценных бумаг”.

Однако выводы по поводу подобного стратегического сходства можно сделать разные. Задачи, которые мы ставили, были абсолютно правильными; и преемственность, которая наблюдается сейчас, это как раз подтверждает. Но если цели были правильными, почему они не достигнуты?

Конечно, определенные вещи сделать удалось: мы сумели сохранить рынок в России.

И хотя этот рынок стал многократно больше с точки зрения ликвидности, объемов, сделок, применяемых на нем инструментов, те не менее, мы видим, что все новые IPO проводятся в Лондоне. Потому что мы не приняли основополагающий закон, который бы сформировал инфраструктуру, и сломал накатанную схему спецокна для выхода иностранных инвесторов на отечественную инфраструктуру - Закон о Центральном депозитарии. Бесконечно долго тянулось также согласование Закона о противодействии использованию инсайдерской информации. Этот закон очень важен для того, чтобы поднять престиж российского рынка и снять страхи иностранных инвесторов перед манипуляциями. В 80 странах, где такие законы существуют, они реально охраняют рынок от инсайда и манипулирования. Отсутствие двух этих базовых законов - по инфраструктуре и по защите от манипуляции и инсайда - серьезно препятствуют приходу в Россию глобальных инвесторов. Когда мы встречались с другими регуляторами и инвесторами, они всегда нам говорили: “эта сфера деятельности у вас не регулируется, мы не видим возможностей защититься от игры на инсайде”. Единственный адекватный ответ на подобные доводы - принять соответствующий закон. Тогда парировать будет нечем.

Может, мы немного забегали вперед, но регулирование финансового рынка в России, безусловно, также нужно изменить: следует создать более эффективный регулятор, а не министерство второго уровня. Статус регулятора надо поднимать до того уровня, до которого поднят статус надзора за банковской системой. Если это сделать, это будет еще одним толчком к развитию рынка.

Регулирование, защита инвестора и инфраструктура - вот узловые, принципиальные вещи. Они остались и в нынешней концепции ФСФР.

- Сейчас активно обсуждается идея консолидации бирж: таким путем проблема Центрального депозитария решается сама собой.

Не уверен, что таким образом она решится.

Я не против консолидации бирж. Для инвесторов с очевидностью удобнее одна высоколиквидная площадка, хотя тут есть одна тонкость. Риски фьючерсного рынка отличаются от рисков спот-рынка, поэтому для фьючерсного рынка имеет смысл создавать отдельную площадку. Хотя, в принципе, если биржа высоко капитализирована, а регулирование построено правильно, то можно совмещать оба эти вида торговли.

Так что, если произойдет консолидация - замечательно, если биржа деривативов будет существовать отдельно - тоже замечательно и положительно воспримется инвесторами. Биржи не будут дублировать друг друга и делить рынки искусственным образом, как это происходит сейчас.

Но инфраструктура - это не только биржи, а также еще учетные институты и расчетно-клиринговые системы.

Поэтому вопрос Центрального депозитария не решается автоматически, путем консолидации бирж. Ведь ЦД в том смысле, как его понимали мы - это прозрачная система учета прав собственности, которая пользовалась бы очень высоким доверием. Мы говорили, что Центральный депозитарий должен быть единственным обладателем права открывать по листингованным бумагам счета номинального держания в реестрах. Фактически, если бумаги активно обращаются на бирже, то они учитываются Центральным депозитарием, там же подтверждаются права собственности на них, а в реестрах никакие изменения вносить не надо, там есть счет номинального держания. Конечно, если количество бумаг в Центральном депозитарии растет, то в реестре растет счет номинального держания, но ни один инвестор не должен ходить к регистратору за подтверждением своих прав собственности. Он ходит в Центральный депозитарий, и ЦД гарантирует ему эти права.

В законопроекте, который мы предлагали, прописывался механизм урегулирования проблем при возникновении разницы между количеством бумаг по данному эмитенту в ЦД и на счете номинального держания (например, в случае кражи бумаг). В поле действия этого закона инвестор точно знал бы, что если у него в ЦД есть бумаги, то они никуда не денутся. Мы стремились сделать так, чтобы для инвестора вообще не возникал вопрос “что случилось с моими бумагами?”. Я не уверен, что если произойдет консолидация бирж, то возникнет именно такой центральный депозитарий.

Если не будет этой нормы - уникального права ЦД открывать счета номинального держания - то вполне возможно, что, по крайней мере, для иностранцев все равно будет существовать отдельный вход. Иностранцы не будут заходить в Центральный депозитарий напрямую, они будут пользоваться глобальными кастодианами, а кастодиан будет подтверждать право собственности через регистратора. Эта схема дороже, и держится она на гарантиях кастодиана. Во всем мире такие гарантии все-таки дают центральные депозитарии. А консолидация бирж - вопрос выбора акционеров. Сколько ни заклинай, что они должны консолидироваться, но если они сами не примут такого решения, то этого не произойдет. Либо придет государство, выкупит биржи, консолидирует их, и получится “как всегда, хотя хотели как лучше”.

Сейчас в профсообществе идут толки о том, что иностранцам удобно Т+3, но наша инфраструктура сформирована под преддепонирование: в частности, большой объем брокерского бизнеса завязан на предоставлении маржинальных услуг. Не получится ли, что введение системы расчетов Т+n сильно подорвет бизнес российских брокеров?

Биржевые площадки во всем мире работают по принципу Т+х, причем левередж там активно используется. Другое дело, что в США он жестко ограничен, хотя хедж-фонды все равно обходят запреты регулятора. Так что не вижу препятствий к введению схемы Т+х и у нас. Конечно, в этом случае маржинальные сделки станут более прозрачными, и серые схемы будут подорваны, так это к лучшему.

Может быть, в течение интервью у вас возникли ответы на вопросы, которые я упорно не задавала?

Я постарался ответить на все ваши вопросы относительно международного финансового центра. Но я бы не хотел, чтобы это выглядело как разговор о том, что международный финансовый центр, однозначно, будет в России создан.

На самом деле это проблемное интервью, проблемное с той точки зрения, что задача крайне непроста и требует экстраординарных шагов со стороны государства и профессионального сообщества. Экстраординарными являются решения и по налогообложению, и по выведению правосубъектности центра из существующей судебной системы. У нас такие действия совершать не любят, но без них создать центр будет довольно сложно. Все те, кто пытались создавать подобные структуры, действовали радикально. Да и сообщество профессиональное у нас слабое и разрозненное.

Альтернатива созданию финансового центра есть, она состоит в том, чтобы вначале, шаг за шагом, создать условия для консолидации всех российских активов на российской площадке, в российской системе. Создать достаточно большой рынок ликвидных российских активов, с которыми работали бы глобальные посредники, которые покупали бы глобальные инвесторы.

Сейчас глобальные брокеры и глобальные инвесторы работают на рынке ADR, а надо добиться того, чтобы они пришли в Россию. Сделать это можно. После этого можно надеяться на то, что к российским эмитентам присоединятся другие эмитенты, может быть, сначала не очень крупные. Для того чтобы появились эмитенты нероссийского “происхождения”, надо создавать им специальные условия по налогообложению и в части гарантий прав. Тогда будет возможно исполнение других критериев финансового центра. Но, может быть, и при соблюдении всех критериев другие эмитенты не появятся.

Пока все выглядит проблематично.

Существуют цели, которые можно назвать пассионарными - имеющие четкий статус общественной полезности, нечто такое, что нужно обществу в целом. Но реализуют эти цели конкретные люди, каждому из которых для его личного маленького эгоистического интереса нужно совершенно другое, - может быть, даже противодействовать этой общей цели. Сочетание маленьких, эгоистических воль в совокупности, однако, способно перевесить соображения общей пользы, как способна стая лягушек перевесить кита. Этот баланс может быть нарушен только путем введения третьей силы. Правильно я понимаю?

 

Как-то вы чересчур сложно формулируете, особенно про лягушек.

Разговор о МФЦ возник для того, чтобы привлечь внимание к состоянию финансового рынка. Правительство всегда говорило много верных слов о развитии финансовых институтов, но реально уделяло этому вопросу мало внимания. Считалось (и считается), что главное - это экономика, реальный сектор. Фактически и для Минфина, и для МЭРТа финансовый рынок - второстепенная задача, а это означает, что задачей занимаются не ключевые люди.

Можно пытаться делать то, что пытались сделать мы: переместить полномочия от инстанций, не заинтересованных в развитии рынка, передать их туда, где в этом, наоборот, очень заинтересованы, где будут работать с законодателями, стараться реализовать все важные проекты.

Зачем Минфину заниматься финансовыми рынками? Его главная задача - бюджет. Бюджетная деятельность завязана на денежно-кредитную политику, и по этому вопросу Минфин должен взаимодействовать с Центральным банком.

Если мы действительно хотим дать сильный толчок развитию финансового рынка, то нужно сделать то, о чем я говорил, - повысить статус регулятора, сохранив за ним право законодательной инициативы.

Полная версия данной статьи доступна только для подписчиков журнала.